Высадка в Нормандии

В соседней комнате полковник Роль-Танги и другой член руководства ФКП в рядах Сопротивления, Кригель-Варлимон, заявили Люзье протест по поводу исключения ФТП из процедуры подписания акта о капитуляции. Люзье выскользнул в бильярдную и объяснил ситуацию Шабан-Дельмасу, который, в свою очередь, убедил Леклерка позволить Роль-Танги войти и поставить подпись под документом. Леклерк, желавший поскорее закончить церемонию, согласился. Позднее де Голль был глубоко возмущен, узнав, что Роль-Танги подписался сразу после Леклерка.

После того как Хольтица доставили из полицейской префектуры на вокзал Монпарнас, его допросил генерал Героу. Хольтиц утверждал, что «спас Париж». Он «организовал лишь правдоподобную видимость боев, чтобы убедить свое правительство в том, что сдача города не противоречила законам чести». Героу спросил его, когда сдастся Германия. Хольтиц ответил, что у американцев полно дел у себя дома, а немцам надеяться уже не на что.

Героу считал, что Хольтиц, воевавший против союзников в Нормандии, должен был «сдать Париж 5-му корпусу». Генерал де Голль, вне всяких сомнений, не разделял подобной точки зрения. Героу отомстил сознательным оскорблением. «Как военный комендант Парижа, – говорилось в сообщении его штаба, – генерал Героу принял решение установить свой КП в резиденции маршала Петена в Доме инвалидов».

В день освобождения Парижа в Англии было принято решение снести фальшивые военные базы и указательные столбы, которые в ходе операции «Фортитьюд» якобы должны были использоваться вымышленной 1-й армейской группой США. Однако ВШ СЭС настоял на продолжении ложных переговоров по радио, призванных заставить немцев и дальше строить догадки о целях и задачах этого несуществующего объединения.

Победа союзников в столице была полной, но в других областях Франции зверства оккупантов продолжались. В деревне Майе южнее Тура, которую обошла наступавшая к северу от Луары 3-я армия, эсэсовцы-новобранцы организовали ужасную резню в отместку за действия партизан. После стычки с бойцами Сопротивления накануне они убили 124 мирных жителя, начиная с трехмесячного младенца и заканчивая 89-летней старухой. Новобранцы входили в пополнение 17-й моторизованной дивизии СС «Гетц фон Берлихинген», дислоцированной в Шательро. В бешенстве от поражения они расстреливали свои жертвы из зенитки и перебили даже домашний скот.

Во время капитуляции генерал Хольтиц согласился направить нескольких своих офицеров вместе с французскими эмиссарами, чтобы убедить оставшиеся опорные пункты вермахта сложить оружие. В городе нет-нет да слышалась стрельба, а сожженные «Пантеры» еще дымились в саду Тюильри, когда франко-немецкие группы выехали на джипах, вооруженных лишь кусками белой материи, закрепленной на антеннах.

Немецких офицеров пугала сама мысль о сдаче французским «террористам», но в итоге они пошли и на это. А ефрейтора Шпикеркеттера с другими саперами 256-й пехотной дивизии, входившими в гарнизон Бурбонского дворца, толпа избила так же, как и солдат у отеля «Мерис». Их везли на старом парижском автобусе без окон, периодически останавливавшемся, чтобы «дать толпе выместить свою злобу». К тому моменту, когда они добрались до пожарной части, которая должна была стать для них временной тюрьмой, у большинства офицеров лица были залиты кровью. Шпикеркеттер обнаружил, что их пьяница-командир, лейтенант Новак, который во время отступления из Нормандии пил за то, что «Кальвадос все еще в руках немцев», уже вовсю распивает украденный со склада в Шартре одеколон.

В других местах переговоры о сдаче оказались для эмиссаров гораздо более опасными. Двух офицеров, немца и француза из ВФВ, застрелили на месте, несмотря на белый флаг. А офицер зенитной артиллерии люфтваффе подорвал себя гранатой, которую он прижимал к животу. Но к наступлению темноты в руках 2-й танковой дивизии было уже 12 000 пленных, которых нужно было как-то кормить, что было весьма непросто, если учесть, что изголодавшиеся горожане не желали кормить немцев. Той же ночью разъяренные парижане пытались штурмом взять пожарную часть и расправиться с привезенными из Бурбонского дворца пленными.

После встречи с Леклерком на вокзале Монпарнас де Голль отправился в Военное министерство на улице Сен-Доминик, желая символически посетить место, где до 1940 г. работал заместителем министра. Его встретил почетный караул Республиканской гвардии. Де Голль обнаружил, что ничего не изменилось. Даже имена рядом с телефонными кнопками остались те же. Во время оккупации здание практически не использовалось и ожило лишь после захвата его бойцами Сопротивления.