Выше Эвереста

Поскольку Мульки считался завхозом экспедиции, то он сам следил за своим питанием. Мульки заслужил репутацию строгого стража кухни, будь то в экспедиции или у себя дома. Неожиданно он устраивал проверку быстро истощавшимся припасам продовольствия. Однажды, когда за день было израсходовано слишком много яиц, он потребовал от меня разъяснении, а также настаивал на ежедневном отчете о количестве израсходованных яиц. Мы съели около ста двадцати яиц, и учесть каждое из них было трудно. Приложив много усилий, я подсчитал все яйца, кроме десяти. Выяснилось, что этот десяток яиц съел Мульки, заменив ими положенную ему порцию мяса. Тем не менее мы были благодарны ему за проявленную бдительность, и надо признаться, что во время экспедиции на обратном пути никогда не испытывали нехватки в продуктах.

Рабочий день начинался в половине шестого утра, и к полудню мы уже располагались лагерем. Как правило, нас ждал горячий обед, приготовленный Тхандупом и его помощниками. Так продолжалось много дней. Мы двигались вперед по живописным районам Непала; пересекали речки, заросшие травой склоны, плодородные террасированные поля и дремучие леса.

Во время муссонных дождей легкие мосты приходи ли в негодность, порой их даже сносило. Нам приходи лось строить небольшие мосты или ремонтировать старые, пришедшие в негодность. Мы подпирали их бревнами, связывали веревками или проволокой. Подчас соединяли два бревна и перебрасывали через расщелины. Бревна, иногда размером с целое дерево, приходи лось приносить из близлежащих деревень. Мы понимали, если не сделаем этого, придется переходить реки вброд. Кое-где выдалбливали из стволов деревьев грубоотесанные челны и перевозили через горные речки альпинистов, женщин-носильщиков и наиболее ценные грузы. Поднимаясь все выше, мы бросали вечным снегам вызов. Индийцы дважды проходили через эти испытание, и оба раза им пришлось из-за плохой погоды вернуться чуть ли не от самой вершины. Интересно, окажется ли третья попытка покорить Эверест удачной?

Помощник руководителя экспедиции, майор Кумар, прозванный «Быком», уже ходил на Эверест в 1960 году и достиг высоты 8600 метров. Он получил тяжелое отморожение в 1961 году, когда руководил экспедицией на вершину Нилкантха, и лежал в госпитале. Ему удалили первые фаланги пальцев обеих ног. Ноги у него постоянно мерзли, и он приобрел носки, нагревавшиеся от батарейки.

В начале пути он ехал на пони, походившем скорее на осла. «Бык» верхом на пони представлял собой забавное зрелище: его ноги доставали почти до земли. Кумир всегда ходил с зонтиком, предохраняя от солнца голову, растительность на которой была отнюдь не пышной. Майор добросовестно ухаживал за пони, делился с ним завтраком и заботился, чтобы тот не уставал. Несмотря на это, пони его плохо слушался, и в конце концов «Быку» пришлось бросить его и шагать пешком вместе со всеми. Он признался, что идти пешком значительно приятнее, чем ехать верхом.

Теперь наш путь пролегал через самые отдаленные непальские деревеньки. Миновав кукурузные и рисовые поля, мы приближались к великолепным густым лесам. Все чувствовали себя бодрыми, счастливыми, полными оптимизма.

За время длительного похода мы ближе узнали друг друга, много общались с шерпами и высоко оценили их труд. Такое взаимопонимание между членами экспедиция и шерпами должно было сыграть положительную роль во время тяжелого восхождения на Эверест.

Одни занялись фотографией, геологией, другие изучили флору и фауну, на это у нас оставалось достаточно времени. Так как я увлекался фотографией, то тут у меня были замечательные возможности проявить свои способности. Я снимал много и с самых различных точек, порой даже с риском для жизни. Однажды вместе с майором Кумаром я отправился к скалам неподалеку от базового лагеря. Часа два мы шли по камням и снегу, скользили, падали, но упрямо продвигались вперед в надежде увидеть северные склоны Эвереста. Пройди часа три-четыре, мы остановились, чтобы сфотографировать Эверест, но плотная туча закрыла от нас «вершину вершин». Наш труд пропал даром. Наконец такой снимок мне все же сделать удалось. Любовь к горам находила выход в этих восхождениях и занятиях фотографией.

Подъемы и спуски, спуски и подъемы. Потрясающей красоты картины природы. Память о волшебных видах Гималаев хранится в моих фотоснимках. Фотография своего рода глаз, с помощью которого можешь увиден прошлое, разбудить уснувшее было в сердце волнение восстановить великолепное видение. У нас имелось много фотокамер — от простых до самых сложных. Я лично полагался на свою камеру «Никон», хотя она довольно тяжела. В походе было много сюжетов для киносъемок — портреты, группы, пейзажи. В этом деле мне очень помогал Чима, с которым мы делили груз с фото оборудованием.