Выше головы! (CИ)

— Понимаю, — так же тихо ответила та, и глубокие морщины легли колеёй на высокий лоб Леди Кетаки. — Но ещё одного шанса тебе дать не могу. После такого — не могу, извини.

Доктор Окман отступила, не найдя аргументов и смирившись. Глава Станции была права: КТРД — это святое. Великая четвёрка, показывающая уровень кислорода, температуры, радиации и давления. И пускай датчики были всего лишь лампочками с режимами «нормально — нет», покушение на КТРД было покушением на жизнь всех тильдийцев. Даже в боковом коридоре «холостого» крыла жилой зоны.

— Дейзи! Удо! Серж! — в голосе Леди Кетаки не осталась и намёка на мягкость. — Отведите их в В2-М-01. Пусть поместят в одну палату. Логос! Активируй постоянное наблюдение по пятой статье. Срок — семьдесят два часа. Ты! — она обращалась ко мне. — Найди Генриха и не дай ему приблизиться к… Можешь его утопить, если понадобится. Разрешаю.

Меня не пришлось подгонять. Мельком взглянув на Фьюра с Тьюром (они не выглядели удивлёнными — наоборот, улыбались, довольные развитием событий), я поспешил в холостое крыло, где обитал Генрих Нортонсон. Очевидно, его смена не была ночной — иначе бы он прибежал с Дэйзи. Я был готов спорить, что вечерняя — и он всего пару часов назад лёг спать, поэтому опоздал.

Собственно, необходимости в его присутствии не было: при опасности третьего уровня логос имел право самостоятельно определять степень повреждения. И поскольку проблема была внешняя, «косметическая», камиллы могли обойтись и без людей… Если бы причиной «поломки» было что-то другое — не люди. Нортонсона вызвала Дэйзи. Профессиональная солидарность. Отлично! А мне расхлёбывать!

Завернув за угол, я нос к носу столкнулся с бедным лейтенантом. Но я не остановился и продолжал двигаться вперёд, заставляя его пятиться и не давая свернуть. У него было очень напряжённое лицо — я вспомнил, как выглядел Тьюр тогда, в Саду. Поджатый подбородок, складки вокруг рта, подрагивающая жилка на виске — как будто он тащил неподъёмный груз. А когда мы познакомились, он показался мне добродушным толстокожим увальнем. Я был уверен, что ничто не может его задеть!

Выдержав достаточное время, чтобы Фьюра с Тьюром успели увести в медблок, я позволил себе остановиться. Но и лейтенант уже не пытался обойти меня.

Он тяжело дышал, как будто мы бежали наперегонки. Я видел, что ему трудно признать поражение. Но он знал, что такое КТРД, даже лучше меня.

— Они… Это серьёзно? — он как будто выпрашивал хороший ответ.

— Тридцать четыре комплекта, — повторил я за Дейзи. — Вот ты мне и скажи: это серьёзно?

Он прикрыл глаза ладонью.

— Они что — не понимают?!

— Думаю, что понимают. В этом-то всё и дело.

— Хотят, чтобы их выслали? — на лице Нортонсона отобразилось недоверие — он просто представить не мог, что можно таким способом менять свою жизнь.

— Судя по всему, да, — кивнул я.

Я никому не говорил о том, что произошло в блоке Ремизовых. Это осталось между нами — ловушка, удар, шнур, следы от которого сошли только на следующий день, нож, моя история о поисках правды.

Глупо было надеяться, что они остановятся — это было очевидно уже тогда. Поэтому я так и не сообщил им, что если не найдут объяснения их поступком, меня тоже отправят к тэферам. Да и какой смысл? Их бы это точно не остановило! Только чужая жизнь что-то значила — поэтому меня и пощадили.

Они хотели получить своё наказание. Теперь они его точно получат! Ничто во вселенной не могло оправдать подростков, которые покусились на систему безопасности. Фьюр и Тьюр, прошедшие практику в Отделе Безопасности и даже получившие статус младших стажёров, разбирались в вопросе.

— Ты что-нибудь выяснил? — спросил я у Нортонсона. — То, что я тебя тогда просил? У родных?

Тот пожал плечами.

— Да они всё уже рассказали! Всё, что знали. Сначала было хорошо. Потом началось… Дерзили, когда их про школу спрашивали. Не слушались, спорили по любому пустяку. Альтеры свои поломали.

Я вспомнил отчёты, которые изучал.

— А что-нибудь особенное? Из ряда вон?

— Да там всё из ряда вон! — он устало опёрся о стену, посмотрел вверх, прямо на свет. — Как будто их подменили… Я понимаю, возраст такой. Я сам через это проходил. Я однажды из дома ушёл, представляешь? Месяц жил в Западном в блоке у Кирабо… — он печально улыбнулся, вспоминая погибшего друга. — Но не сходить же с ума! Не ломать же жизнь себе и остальным! А вдруг они заболели? — он с надеждой взглянул на меня.

Я отрицательно покачал головой.

— Нет. Они абсолютно здоровы.

— Тогда я вообще ничего не понимаю… Знаешь, что у меня Фьюр спросил?

Я встрепенулся, поскольку точно помнил, что Нортонсона никто не опрашивал.

— Рассказывай!