Выше нас только небо (СИ)

— Тише, ти-и-ше… Драко… я так долго не выдержу… подожди, мой родной… — противореча сам себе, Гарри снова провел пальцами по гладкому бугорку, отчего Драко выгнулся дугой, как от удара током, и тихонько захныкал, притираясь к нему разгоряченным телом. — Что же ты делаешь… ну подожди… Драко… я так… Да, Драко же! — Гарри застонал и быстро выпростал свободную руку, чтобы пережать себе основание, неровным дыханием опаляя малфоевскую взмокшую шею.

Драко лишь тяжело дышал и пытался прижаться к нему как можно ближе:

— Гарри… ну давай... я готов, правда! — умолял он, ластясь к его распаленной груди, подавался вперед, двигал навстречу бедрами, уговаривая, требуя, намекая. — Пожалуйста… Гарри… Так долго хотел... Так ждал тебя... Гарри... ну же! Ну! Иди... ко мне… в меня… иди, ну!

Гарри и так уже чуть не выл от желания. Податливого Малфоя хотелось до боли в окаменевшем члене, до помутнения в мозгу. Осторожно вытянув из него пальцы, Гарри, дрожа от возбуждения, приставил головку к расслабленному входу и бережно двинулся в нетронутую никем тесноту, постепенно наполняя его собой. Драко, зажмурившись и прикусив губу, старался не морщиться и нервно комкал пальцами белую простынь.

— Драко… больно? Хороший... — Гарри с трудом перевел дыхание и погладил его по искаженному от боли лицу. — Если больно… я… не буду…

Малфой распахнул глаза, мутные от желания, и лишь еще шире раздвинул ноги. Влажные губы приоткрылись, и Гарри услышал то ли шепот, то ли стон:

— Любимый…

От этого слова, такого простого и доверчивого, у Гарри потемнело в глазах и перехватило дыхание. Он замер, пытаясь совладать с сердцем, которое загнанно задолбилось в грудную клетку, словно норовя вырваться наружу.

Драко снова чуть подался ему навстречу, рывком притянул его к себе за шею и зашептал в губы:

— Гарри... давай… Хочу тебя... так сильно хочу… возьми пожалуйста… совсем возьми... — лихорадочно умолял он. — Чтобы твоим… Чтобы только твоим… насовсем… навсегда...

Гарри, задыхаясь от нежности, коротко застонал сквозь зубы, одним длинным плавным движением вошел до конца в дрожащее, почти не сопротивляющееся вторжению тело, и замер в нем, тяжело дыша.

Внутри. Совсем. Так близко, что ближе уже невозможно. Так правильно и хорошо, просто волшебно. Кровь пульсировала в висках. Драко лежал под ним, закрыв глаза, дышал сбивчиво и неровно, стараясь расслабиться и принять, впустить его в себя целиком. Гладкая бледная кожа покрылась бисеринками пота, искаженное болью лицо постепенно разглаживалось. Гарри тихонько покрывал нежными поцелуями его тело, ласкал его член, пережидая, давая время привыкнуть. Наконец, Малфой дернул бедрами, требуя продолжить, и Гарри начал двигаться осторожно, мягко и бережно, страшась причинить боль. Драко снова поморщился и подался ему навстречу:

— Поттер… сильнее! Я не хрустальный! — потребовал он. — Давай же, ну! Гарри. Гарри... мой Гарри… мой! — как мантру он повторял его имя, хрипло подгонял его, настаивал и проклинал, жмуря от наслаждения, смешанного с болью, серые затуманенные глаза; и Гарри не выдержал, склонился над его лицом, поцеловал приоткрытые искусанные губы, жадно, долго, влажно, закинул его ноги себе на плечи, и, наконец, отпустил себя на волю, начиная вдалбливаться в него так сильно, как того давным-давно хотелось.

Драко. Его Драко Малфой, белобрысое наваждение и любовь всей его жизни, зажмурившись, гортанно стонал под ним, — громко, хрипло, протяжно, — раскрываясь, отдавался целиком, покорный, горячий, доверчивый. Вцеплялся пальцами в плечи, с силой устремлялся навстречу бедрами, стараясь насадиться как можно глубже. Внутри него было так узко и жарко, так умопомрачительно хорошо, что Гарри казалось, он не сможет остановиться уже никогда. Мало. Его было мало, мало, мало!

Внезапно Малфой распахнул глаза, уставился на него потемневшим безумным взглядом и шепнул пересохшими губами:

— Гарри… я... всегда… всегда хотел, чтоб ты меня… Давно уже…

От этого невольно сорвавшегося признания глаза у Гарри заволокло пеленой, а сердце забухало, как кузнечный молот. Больше он ничего не слышал и не видел. Нежности больше не было. Была страсть — могучая, древняя. Он хотел его. Хотел до боли, до одури. Хотел так, что в мозгах что-то обрывалось, крошилось и падало. С шумом глотая воздух, — безумно, бездумно, жадно — он с силой толкался в его влажное, жаркое, тесное. Наполнить его собой, пометить своей плотью, заклеймить, затопить до предела, чтобы все знали — он его, ЕГО! Только его! И больше ничей! Исступленно двигая бедрами, с каждым рывком Гарри вбивался внутрь, глубже, жестче, яростней. Подчинял себе его тело, присваивал навсегда душу и сковывал их обоих невидимыми прочными цепями.

— Всегда… хотел… тебя сверху... — снова простонал Драко, и от собственной бесстыдной откровенности вздрогнул и стал выплескиваться на его живот щекотным мокрым теплом.