Выше нас только небо (СИ)

Люциус театрально вздохнул и презрительно скривился:

— И это несомненно будут ваши грязнокровка с рыжим предателем крови?

— Не грязнокровка, а Гермиона Грейнджер, героиня войны, — спокойно поправил его Гарри. — Вы несколько отстали от жизни пока сидели в Азкабане, мистер Малфой. Привыкайте к новым реалиям.

Тот какое-то время не сводил с Гарри прищуренного изучающего взгляда, потом медленно отложил вилку, промокнул губы салфеткой и усмехнулся.

— Люциус, — надменно обронил он.

— Что? — Гарри впервые за весь день действительно растерялся.

Старший Малфой посмотрел на него с легкой усмешкой:

— Ты можешь называть меня Люциус, — сказал он, швыряя салфетку на стол. — И упаси тебя Мерлин когда-нибудь назвать меня “папа”.

Гарри ошеломленно смотрел на него, пытаясь уложить в своем мозгу стремительно меняющийся мир.

— Это было “да”? — недоуменно обернулся он к Драко, но тот не ответил, низко склоняясь над тарелкой, чтобы скрыть улыбку. Гарри перевел глаза на Люциуса, но тот как ни в чем не бывало поднес к губам бокал с вином и демонстративно сделал большой глоток. — Так я не понял, — настойчиво обратился Гарри к будущему тестю. — Все-таки мои друзья могут навещать меня в мэноре? — он сделал долгую паузу и с нажимом произнес: — Папа!

Люциус поперхнулся вином и издал нечто среднее между рычанием, кряканьем и смешком, а Снейп посмотрел на приятеля с откровенным злорадством:

— Это именно то, о чем я предупреждал тебя, Люц. Легко тебе с ним не будет.

— Зато, кажется, будет нескучно, — процедил сквозь зубы Люциус, меряя уничижительным взглядом невозмутимого Гарри и покрасневшего от сдавливаемого смеха сына.

Все выходные они вчетвером провели в мэноре. К полному удивлению Гарри, за всё это время они с Люциусом ни разу не поссорились. Тот был предупредительно вежлив, а Гарри и вовсе не планировал затевать ссоры с малфоевским отцом. К тому же Гарри его почти не видел. Он вообще все эти дни проводил в гордом одиночестве. После их разговора за столом Снейп очень быстро растворился в подземельях, словно его и не было, а Драко с Люциусом надолго уединялись в кабинете. Гарри не обижался, понимая, что Малфою нужно побыть с отцом после долгой разлуки, но решительно не представлял, чем можно заняться в чужом доме.

Пару раз он попытался сбежать обратно в Хогвартс, но Драко смотрел на него так напряженно и так мгновенно бледнел, что Гарри махнул рукой и больше не заводил разговоров на эту тему. Вместо этого он решил тщательно познакомиться с мэнором и, благодаря подсказкам домовиков, сумел добраться до озера, побродить по запущенному парку, посетил бывшие конюшни и один раз даже умудрился попасть в тайную лабораторию Снейпа, откуда, впрочем, был тут же изгнан взашей.

Зато по вечерам уставший Драко нырял к нему в постель, прижимался всем телом, обнимал горячо и благодарно и целовал так проникновенно, долго и нежно, что ради него, такого открытого и доверчивого, Гарри готов был вытерпеть еще и не то.

В воскресенье после обеда все снова куда-то пропали, и Гарри в неприкаянном одиночестве бродил по просторным комнатам и залам, рассматривая всё и знакомясь. Он осторожно трогал очищенные стены, проводил пальцами по сохранившейся кое-где позолоте и поражался красоте дома. Даже такой потертый и почти лишенный красок он был величественно прекрасен. Каким же он был в период его расцвета? И как же Драко было тошно здесь одному после войны…

Драко… Гарри вздохнул и прислонился лбом к холодной стене. Он готов был подарить Малфою весь мир, сделать для него всё что угодно лишь бы тот стал наконец по-настоящему счастлив. Но сейчас Гарри толком ничего не мог ему предложить. Да и кто он вообще такой? Недоделанный дракон, который боится своей сущности? Имеет ли он вообще какое-то право быть с Драко? Или все же честнее и правильнее будет его оставить и бороться с этим в одиночку?

С тяжелыми мыслями он и сам не заметил, как забрел в большой Голубой зал, где к своей радости обнаружил Снейпа, молчаливо сидящего перед камином. Гарри тихо подошел к нему и неожиданно для самого себя опустился на пол рядом с его креслом, прислонившись к ногам как большой пес.

Профессор вздохнул, но ничего не сказал. Какое-то время они молча наблюдали, как пляшут языки пламени.

— Как я могу жить, зная, что оно внутри? — внезапно тихо спросил Гарри, не поворачивая головы.

Снейп помолчал, то ли подбирая нужные слова, то ли задумавшись о чем-то своем.

— Ты научишься переходить в свою анимагическую форму, удерживая сознание. Все будет в порядке, — наконец снизошел до ответа он.

Гарри опустил голову.

— Как я буду жить, зная, что это постоянно во мне? — с болью в голосе настойчиво повторил он. — Как я смею любить, если оно в любой момент может вырваться наружу?

В отчаянии он снова принялся тереть свой шрам, но твердая рука неожиданно легла ему на плечо, и Гарри изумленно замер.