Выше неба

– Нет. Я никогда с ней не разведусь. И всегда приму ее, когда бы она ни вернулась. Я всегда позволял ей возвращаться обратно, с того самого времени, как увез ее. – Улыбка скользнула по его губам. – Я ставил Поппи перед выбором: я или наркотики. Муж и ребенок или героин. В итоге мы с Флинн всегда проигрывали. Она завязывала на время, а затем начинала снова. Ей было недостаточно нашей дочери. И потом я понял, что Поппи никогда ничего не будет достаточно.

Анна представила дочь на какой-нибудь темной глухой аллее с грязным шприцем в руке, где пахло болезнями, потом, давно не мытыми телами и грязной одеждой. Яркие, болезненно-желтые от героина солнечные лучи поднимались перед ее глазами.

– На самом деле я не понимаю, – она отодвинула нетронутую тарелку. – Не понимаю, как можно отречься от своего ребенка. Как могла Поипи повернуться спиной к собственной дочери? Какие наркотики могут такое сотворить? Какое вещество может оказаться важнее ребенка? – Анна не отводила тяжелого взгляда от женщин за соседним столиком; они вели себя все более шумно и крикливо. Одна из них просто сводила Анну с ума, блондинка с большой грудью и смехом, похожим на крик осла. Самая непривлекательная из всей компании. Ее узкое платье с тропическими птицами и цветами колыхалось вместе со складками жира. Она посматривала на Марвина слишком часто и слишком пристально. Взгляд Анны заставил ее наконец смутиться.

– Пойми, я пытаюсь думать только о Флинн. Поппи никогда не бросит эту привычку – она сидит на наркотиках с пятнадцати лет. Сейчас, когда Флинн взрослеет, больше всего ей нужна стабильность. Мои родители умерли, ты и я – ее единственные родственники. И ты – самый близкий человек, который может заменить настоящую мать.

Внимание Анны опять вернулось к разговору.

– Поппи – наркоманка с пятнадцати лет? – Анна воскресила в памяти свои летние поездки в спортивный лагерь, Поппи со скобками на зубах и угрюмым подростковым молчанием. В пятнадцать лет она была в спортивном лагере. Должно быть, Марвин ошибается. Но какая сейчас разница? – Нет, Марвин, со мной этого не выйдет. Ну а ты сам? Что мешает тебе успешно воспитывать ее одному? Много мужчин воспитывают детей сами.

– Я и делаю это. Вполне успешно. Флинн для меня все. Но ей нужно больше, чем только я. Во время этой чертовой, отвратительной поездки с Аляски я понял, что Поппи собирается сделать. Она хотела отдать тебе Флинн на временное попечительство. Чтобы ты официально стала опекуном Флинн, пока мы с Поппи не решили бы все наши проблемы. Наш брак. Ее тяга к наркотикам. Но это все иллюзия. У меня не получилось помочь Поппи, а Флинн моя дочь. Нелепо думать, что я брошу свою дочь даже на время. И такой ребенок, как Флинн… – Он отвернулся и начал скручивать еще одну сигарету.

Анна поймала взгляд официанта и, когда тот подошел, протянула ему десятидолларовую банкноту:

– Пожалуйста, принесите мне сигарет. Любых, только не ментоловых. Сдачу оставьте.

– Конечно, – сказал он. – Позвольте спросить, вам не поправилась еда?

Ни она, ни Марвин не притронулись к своим тарелкам.

– Нет. Все в порядке. Мы просто медленно едим.

– Послушай, я художник, это означает жизнь более стабильную, чем у наркомана, но не слишком. Я много путешествовал, я менял работу. Флинн не знает, что такое постоянство или устойчивость. Такому ребенку, как Флинн, нужно агентство защиты детей вместо папы и мама, которая работает воспитателем в детском саду.

– Ты постоянно употребляешь выражение «ребенку, как Флинн». Что это значит? Ты говоришь так, словно она не такая, как все.

– У Флинн очень богатое воображение.

– Ну, – сказала Анна, – вряд ли это самая худшая проблема. Если у ребенка богатое воображение, это еще не значит, что он при смерти.

– Я не уверен, – тихо сказал зять. – Все говорят: «Конечно, у моего ребенка богатое воображение». Но даже представить себе не могут, что это такое. Для них богатое воображение означает, что ребенок разговаривает с куклами или притворяется, что он сам кукла. Флинн думает, что разговаривает с умершими людьми, и верит в переселение душ. Она видит вещи, которых не существует, и слышит то, чего не слышат другие, и при этом убеждена, что все это абсолютно реально.

– Ну, в этом нет ничего выходящего за рамки нормы.

– Поверь мне, Анна. Иногда она пугает. Мне нужно работать… это не может хорошо на ней отражаться. Я не спал трое суток, думая о том, что будет лучше для моей дочери. И я отдаю нас обоих на твою милость. Я не хотел переезжать в Бостон, но перееду. Если это будет означать, что ты войдешь в нашу жизнь, я сделаю что угодно.

– Конечно, я не возражаю против вашего переезда. И мне не трудно поближе познакомиться с внучкой. Но боюсь, я не вполне понимаю, чего именно ты хочешь. Я не смогу стать Флинн матерью.

– Я прошу тебя о помощи, – проговорил Марвин.

– Тебе нужны деньги?

– Нет, – резко сказал он. – Мне нужно твое присутствие.