Выше свободы

"Напрасно, дружок, вы беспокоитесь о К., - мысленно повторяет он и быстро покрывает бисерным почерком четвертушку бумаги. - Это человек очень большого ума и таланта, добрый и честный. Он необыкновенно интересен. Уж во мне во всяком случае ему нечего искать, а если бы Вы знали, как он ко мне расположен! Куда больше, чем Вы. Он мне говорит такие вещи, такие вещи... "Начала жизни" он приобрел еще до нашего знакомства и говорит, что в восхищении от них. Знаете, что (но это глубочайший секрет) - он сам предлагает мне поехать к Зв<ереву> и Шах<овскому>, чтобы добыть мне разрешение на "Дневник Писателя". Что Вы на это скажете? Зв<ерев> его ученик по правоведению, Ш<аховской> с ним очень хорош. Теперь я полон мечты об этом журнальчике"63.

Проходит еще некоторое время, приходит пора покидать пансион. Меньшиков и Кони (Анатолий Федорович уезжал первым) наносят визиты друг другу, тепло прощаются. "Он говорил, - вспоминает Михаил Осипович в промежутке последних курортных деньков, - что считает это лето непотерянным - давняя мечта его познакомиться со мной осуществилась. И как каждый раз говорил о великой задаче, к<ото>рая мне выпала. Ужасно смешно и неловко, когда говорят в глаза такие вещи" 64.

И впрямь неловко, но отнюдь не смешно читать сегодня эти строки, зная наперед, что академик-правовед А.Ф. Кони в последнее десятилетие своей жизни каким-то образом сумел признать нелегитимную Советскую власть и непонятно как смолчал при трагическом известии из Валдая. В конце 1918 года неизмеримо выше его в нравственном отношении стоял литератор, укрывшийся под псевдонимом Старый Писатель, порицавший М.О. Меньшикова прежде, но признавший, "что он расстрелян не за свои контрреволюционные "дела, которых не было", а за свои нововременские писания". А далее было подчеркнуто: все дело в том, "что он был только писатель и что физическая расправа с мыслью, вообще, отвратительна, ужасна и безумна; что к отвратительности, ужасу и безумию - здесь еще присоединяется глупость, ибо слыханное ли дело, чтобы слона можно было поймать аршином, а идею изловить горшком?" 65

А в начале века либерал Кони был все-таки человеком слова и дела. Рискнем назвать его даже крестным отцом "Писем к ближним" (естественно, относя всю темную изнанку этого родства только к нашумевшему в наше время художественному фильму американца Ф.Копполы).

Минуло всего три месяца, а не три пресловутых года, когда ждут обещанного. И М.О. Меньшиков получил верное известие: можно смело возобновлять ходатайство по изданию журнала. А тут подоспела подмога и с названием... Вот что читает О.А. Фрибес поздней осенью 1901 года в новом письме:

"Добренькая, поздравьте меня с решительным шагом: сегодня подал прошение. Ка-ко-во? Надоело томительное сомненье, бездна потянула и я бухнул в нее. Заглавие - "Письма к ближним". Вы думаете, я сам придумал? Нет. Во время самых мучительных колебаний - как назвать, - "Дневник", "Дневник писателя", "Утренний Свет" и пр. - вдруг подают толстое письмо из Москвы от какой-то А. Зацепиной. Она прочла мою статью "Дружеский Союз", восхитилась и пишет мне на нескольких листах о дружбе и между прочим говорит, что необходимо основать журнал "Письма к ближним" - почти совсем по задуманной мной программе. Я счел это за указание свыше и назвал "Письма к ближним". Агапов, секретарь Шах<овского>, обещал не слишком долго тянуть"66.

Милая А. Зацепина из Москвы, долго ли вспоминали Вы свою пророческую подсказку? много ли думали о будущем России? часто ли верили, что Ваше имя всплывет в конце XX века?.. Ничего не говорят об этом ни устные, ни письменные документы. А сам М.О. Меньшиков все более утверждался в мысли, что "кто-то нездешний" помогает ему "в устройстве "Писем к ближним"".

Мистическая, фатальная сторона дела получает реальное обоснование и приобретает материальное значение в конце декабря 1901 года.

"Бумаги из Глав<ного> Управл<ения> выдали, - взволнованно делится новостью Михаил Осипович с уже известным нам адресатом, - но с сюрпризом оч<ень> неприятным. У меня в прошении было указано, что журнал будет преимущественно из моих статей, а разрешили исключительно из моих статей. Чтобы не вводить в заблужд<ение> публику, пришлось прибавить в объявлении убийственную строчку "без сотрудников". Мож<ет> б<ыть> это и к лучшему"67.

Немедленно приземляя содеянный факт, мы констатируем:

Примечательно, что в такой напряженный момент, Михаил Осипович, несмотря на свою мнительность и плохое настроение, сумел справиться с собой и иронически подписаться в конце письма - "Друх". Не в этом ли маленьком самообладании кроется большое гражданское мужество Меньшикова, которое так ценили: А.П. Чехов, Л.Н. Толстой, В.В. Розанов, И.А. Бунин и многие другие. В конце концов, М.О. Меньшиков сумел и умереть достойно, не прося пощады у палачей и осеняя себя крестным знамением.

Меньшикова "подставили". Но "подставили" Меньшикова, то есть такого человека, возможности которого полностью могла раскрыть именно сила предлагаемых обстоятельств. Да позвольте, не это ли, собственно, и зовут Судьбой?!

Итак, выход в свет "ежемесячного общественно-политического и литературного издания" был обеспечен (цензурное дело: Г. у. п. д. п., I отд., 93 - 1901). С 16 января 1902 года "Письма к ближним" издаются отдельными выпусками, причем заголовок первого письма-статьи сразу определяет важнейшую тему меньшиковского творчества - "О здоровий народном". Установочным следует считать, к примеру, и название одного из разделов второго письма "Всемирный союз" - "Кто ближний мой".

Вопрос о том, все ли "Письма к ближним" публиковались в "Новом Времени" и все ли статьи из "Нового Времени" попали в "Письма к ближним", при беглом сопоставлении, имеет отрицательный ответ. Но досконально разобраться в подобном архисложном процессе - задача серьезного научного исследования.

Принципиальное значение имеет и проблема, непосредственно смыкающаяся с упомянутой выше: как и сколько писал Меньшиков. Л.Н. Толстой, в частности, считавший М.О. Меньшикова "очень даровитым" и признававший, что "он обогатил литературный язык", говорил о нем: "365 статей в год нельзя [писать], нельзя [ничего] нового сказать"68. При этом, разумеется, непременно следует брать в расчет влияние на Льва Николаевича антименьшиковской части его окружения.

Ту же схему отношения к творчеству Меньшикова, но с гораздо меньшей высоты и в сильно ухудшенном варианте, продемонстрировал явный недоброжелатель Михаила Осиповича под звучным псевдонимом Баян. Было это уже в эмиграции, через несколько лет после смерти М.О. Меньшикова. В своих газетных рассуждениях о нем Баян называет Меньшикова "исключительным явлением русской публицистики", подчеркивает, что явление это "почти феноменальное по технике и дару перевоплощения", но помещает эти определения в такой аморальный и клеветнический контекст, что ахаешь и разводишь руками. Вот так и получается, что "огромная мозговая сила", "машина меньшиковского мозга" сделала его автором "никчемных "писем к ближним"" (?!). И уж совсем непонятно, как тогда "позволяли ему много [в "Новом Времени"]; по 350 строк три раза в "Неделю" и "письмо к ближним" в 700 стр."69

Техническую сторону журналистики (журнализма - по терминологии начала XX века) М.О. Меньшиков, действительно, довел до виртуозности. По утрам, появляясь в редакции "Нового Времени" в Эртелевом переулке, он заходил в приемную и изымал содержимое большущего ящика с надписью "Корреспонденция М.О. Меньшикова". Затем Михаил Осипович шел к рабочему столу, на котором лежала стопка бумаги его излюбленного формата, и принимался за многочасовую работу. Мелким кудрявым почерком быстро покрывал он целые страницы, причем каждая буковка соответствовала типографскому кеглю, и метранпажу не составляло никакого труда смастерить верстку. А.С. Суворин на самом деле платил за эти строки золотом (по многим данным от 50 до 100 тысяч рублей в год), но кому еще в России, положа руку на сердце, мог написать доживающий последние месяцы старик из Франкфурта-на-Майне: "Коли умирать пора, то хочется умереть дома. Нов<ое> Вр<емя> меня тревожит. Кроме Вас да Розанова там читать нечего"70.

Без М.О. Меньшикова невозможно полно и объективно представить себе литературу и историю России в сопредельных областях двух столетий. Никогда, включая и наше время, оперативная работа пера не достигала такого эффективного воздействия на умы и деяния современников, никогда не захватывала столь широкой волной событийный пласт времени. И в роскошной газетной редакции, и в скромном домике в Царском Селе, где Михаил Осипович прожил долгие годы, он снова и снова принимал: рабочих, купцов, священников, дам, генералов, министров... Встать в ряд обращающихся к живоносному источнику русской мысли не сочли зазорным и главы двух русских правительств, пожелавшие познакомиться с Меньшиковым и привлечь его к ответственному государственному делу. Но если Сергей Юльевич Витте просил составить "проект ожидавшегося тогда документа" (царского манифеста 17 октября 1905 года), то Петр Аркадьевич Столыпин, немного позднее, едва ли не умолял взять деньги и возглавить издание общерусской национальной газеты71. Естественно, что в последнем случае Меньшиков отказался от лестного предложения только в пользу "Писем к ближним"...

Первые тома "Писем к ближним", помимо оригинальных статей, включают в себя дополнения и приложения, вроде обзора "Нравственное движение за границей", подборки "Из мыслей Сведенборга", раздела "Из мыслей Мадзини" и т.п. Переводила эти дидактические материалы писательница Лидия Ивановна Веселитская (выступала под псевдонимом В. Микулич), ставшая для Михаила Осиповича прямо-таки добрым гением. На правах истинного друга она соединила в себе неутолимое желание бескорыстной помощи товарищу по цеху с горячим материнским чувством к его сыну от гражданского брака - Якову. Юрист, публицист, офицер Первой мировой войны Я.М. Меньшиков, до самой смерти в Париже в 1953 году, благодарно отдавал должное "милой Лидусе", одинокой и униженной старушке, тихо почившей в родном Царском Селе в неласковое довоенное время.

Но творческая, подвижническая жизнь идет без оглядки на смерть. И дело вовсе не в том, что перманентно "новы все впечатления бытия", а в том, что всегда нужно время для серьезного анализа и верной оценки этих впечатлений. Нагрянувшие злосчастные реалии, в образе войны и революции, четкое осознание Меньшиковым собственного места в этой круговерти вплотную подвели к решающему рубежу: здесь - Родина, там - небытие. Разрушенный мирный порядок внес свои поправки даже во "все оттенки смысла", которые, по словам поэта Н.С. Гумилева, "умное число передает". Как бы по закону обратной связи, Михаил

Осипович отказался от нумерации статей и стал только датировать их.

Самым зрелым, самым действенным временем бытования "Писем к ближним" следует считать, пожалуй, период 1907-1913 годов. Ведь только Первая мировая война могла заставить гениального публициста увидеть "оттенки смысла" в навязчивом повторении одного, пусть и ударного, названия различных статей - "Должны победить!". Жанровая особенность "Писем к ближним" при этом, конечно, не пострадала, но - ущербность общественно-политической жизни в военной России стала очевиднее.

Теперь, естественно, нам не обойтись без иллюстрации ранее сказанного. Число и смысл сливаются в одно целое и дают высокое напряжение той вольтовой дуги, которая связывает парящий ум с творящей рукой.

Фрагмент, извлеченный из "Писем к ближним" 1912 года, состоит из двух частей, причем первая показывает постатейную динамику работы М.О. Меньшикова в январе месяце. Итак:

1, 3, 5, 7, 8, 10, 12, 15, 17, 19, 21, 23, 24, 26, 28, 29, 31.

В итоге получается - 17 статей за 31 день (!). И это помимо прочих газетно-журнальных материалов!!

Вторая часть фрагмента хронологически следует за первой, но отдельные февральские статьи интересуют нас по заголовкам и содержанию (с моей краткой аннотацией. - Ю.А.), дабы коснуться своевременной и многообразной тематики "Писем к ближним".

"Китайская граница" (4 февраля).

О геополитике России в связи с революционными событиями в Китае.

"Разрушительный закон" (7 февраля).

По поводу рассмотрения в Государственной Думе законопроекта об уравнении наследственных прав дочерей и сыновей. "Австрийский патриотизм" (9 февраля).

Государственная политика Австро-Венгрии в отличие от нерешительной внешней политики России. "Потеря сил" (11 февраля).

Жизнь и смерть в Японии архиепископа Николая, чья драма была заключена в полном отрыве от родной почвы. "Конституция человечества" (12 февраля).

Нужна ли, полезна ли эволюция старого монархического времени, если его демократизация шла из самых народных низов...

"Берегите казачество" (14 февраля).

Антирусская революция 1905 года оказала страшное влияние на казачество - подорвала его нравственное здоровье72.

"Народное возрождение" (16 февраля).

Открытие первого съезда Всероссийского национального союза и - русская национальная жизнь.

Сильная, остро отточенная меньшиковская мысль в любой проблеме сразу находила суть и дерзко препарировала ее, открывая перед изумленным зрителем неведомые ему доселе тайны и глубины. И более всего, конечно, поражало то, что давно, вчера, сию минуту ты сам думал об этом, а вот так раскрыть, сформулировать и подать почему-то не сумел. Изменить что-то к лучшему в себе и в мире - удел немногих, зато приобщиться к вечному - хочет каждый.

Содержательный диапазон "Писем к ближним" - от меткого слова и афоризма до обобщенного вывода и подробной теории. Хотим мы того или нет, но "Распутица в церкви" (статья от 14 февраля того же 1912 года), фигурально выражаясь, непременно приводит к половодью в России. А проецируя родной исторический опыт на ближайшее будущее, невольно замрешь над январской бутадой 1913 года: "Цивилизацию создало искусство, [а] так называемая наука угрожает погубить ее".

Михаил Осипович Меньшиков - основоположник русского национализма. Он был одним из основателей и учредителей Всероссийского Национального Союза (1908 год), которому дал имя и для которого разработал программу и устав. "В статьях М.О. Меньшикова, печатавшихся в НОВОМ ВРЕМЕНИ, а затем выпускавшихся отдельными ежемесячными сборниками "Письма к ближним", справедливо писал десять лет спустя некто П.О. Леский, - заключается ценное учение о русском национализме. У меня сейчас под рукой нет этих сборников, и я не могу процитировать их, - сетовал он далее с пронзительной эмигрантской тоской и тут же утверждал, - да и в этом нет надобности: кто же из русских интеллигентов не знает вдохновенных произведений Меньшикова, кто не зачитывался ими, кто не захватывался мощью его пера, не восхищался его талантом?"73.

Меньшиков считал, что национализм совершенно научно не изучен и притом - никем не изучается. В будущем, резонно полагал он, такой непростительный недогляд непременно скажется на жизни народов самым трагическим образом. Ведь в основе любого национализма лежит инстинкт самосохранения нации, а сами нации - богатство человечества. "Все русские люди с честью и совестью, - убежденно писал Михаил Осипович, - сознательные или несознательные националисты. Они, как порядочные Немцы, Англичане, Французы, Поляки, Финны, Евреи, несут в своей душе наследственный завет служения своему племени, своему народу. Иначе и не может быть, если говорить о людях вполне здоровых, не поврежденных духом. Отдельная личность - лишь звено в бесконечной цепи рода, и все призвание этого звена - не разрываться, удерживать в себе полную передачу жизни из прошлого в будущее".

Чужую родовую одежду, сказали бы мы, Меньшиков легко примерял на себя, но пользовался в быту только домашними заготовками. "Я очень люблю родной народ, - часто повторял он, - и желаю ему быть лучшим на свете. Но для этого надо не быть оптимистом, не довольствоваться тем, что есть, а брать отовсюду лучшее, что создал родной наш сверхчеловек - человеческий род"74.

Добровольных и вынужденных критиков М.О. Меньшикова либерально-демократическая инерция прямо от национализма обязательно выносила к пресловутому еврейскому вопросу. Так было всегда, но - не всегда было так. От детской "религиозной симпатии к еврейству" Меньшиков пришел к философским спорам с ветхозаветными евреями, испытал грустное чувство непонимания и недоумения и только потом тяжко обрушился на бунтарей-отщепенцев, впавших в ненавистный для него "соблазн социализма". Правда, разумеется, у каждого своя, но ведь Россия не двоилась и не троилась, и потерять ее, единственную, было никак нельзя. В ожесточенной, но все-таки - словесной схватке, к великому сожалению, последнюю, свинцовую точку поставил восемнадцатилетний уголовник Дэвидсон. Никто, кажется, сегодня не знает его полного имени и дальнейшей судьбы, никому, кажется, это не нужно. Оно и понятно, ведь такое родство, например, и по крови и по духу, было абсолютно чуждо мандельштамовскому "еврейскому генералу" Юлию Матвеевичу, постоянно читавшему "Новое Время" и называвшему М.О. Меньшикова не иначе, как "умная голова"75.

"Судите писателя за удостоверенные процессом преступления слова, но как же казнить его душу самосудом такого же, как он, человека из публики, случайно получившего право карать или миловать?" - пророчески заявил Меньшиков 27 августа 1915 года в связи с новым законом о цензуре76.

В годы Первой мировой войны русская цензура немало попортила крови русскому писателю. М.О. Меньшиков, в своих письмах к О.А. Фрибес, постоянно жалуется на то, что его "взяли под предварительную цензуру", просит обратить внимание "на беспорядки в экспедиции "Писем к ближним"", предполагает, что статьи его "застревают где-нибудь в перлюстрации"... Государственная Дума слала по этому поводу запрос в правительство, видный депутат с трибуны осуждал свирепство цензуры над Меньшиковым, сам Михаил Осипович подавал на нее в суд, но - все напрасно. "Не знаю что делать, сокрушенно вздыхал пострадавший в очередном письме из Валдая. - Не пригласить ли херувима вырвать грешный мой язык, и празднословный, и лукавый? Не вложить ли в рот жало мудрыя змеи. Ей Богу, не знаю. Посоветуйте"77.

Сложившаяся обстановка, однако, не могла повредить международному авторитету М.О. Меньшикова, если вообще не способствовала ему (по методу от противного). Летом 1915 года он был единственным из русских журналистов, приглашенных на всемирный конгресс печати в Сан-Франциско. А в начале сентября 1917 года, через частную международную контору, Меньшикова приглашали в Америку с циклом лекций о тогдашнем положении России78.

Ничего не брал в расчет только суровый рок. Тихо сходили на нет "Письма к ближним", и все тоньше становился ручеек меньшиковского слова. Февраль 1917 года сбил с толку, ошарашил, согнул. Суворинские сыновья, распродавшие к этому времени все паи "Нового Времени", быстро уступали натиску обстоятельств и косо смотрели на прежнюю честь и гордость основного патриотического издания родной страны. Наконец, 19 марта (1 апреля) 1917 года в "Новом Времени" появилась последняя статья М.О. Меньшикова "Голос Библии". "Слишком правому сотруднику" безжалостно указали на дверь и распростились с ним навеки79.

Так закончилась одна история "Писем к ближним" и началась другая, в которой не "мудрость кротких", а "безумство храбрых" стало править бал и где была надолго предана забвению "главная задача человеческого существования - великий завет любить ближнего"80.

"На небе рай - на земле Валдай", - гласит народная молва. Хорошо было бы ей разблаговестить по всей России, что не в одни пушкинские времена отсюда начиналось бессмертие...

В лучших традициях отечественных сочинителей лежит публицистический стиль М.О. Меньшикова, словарь его языка, тематическая широта и композиционное построение статей, и многое-многое другое из сокровищницы души и интеллекта. "Письма к ближним" на долгие годы XX века стали неисчерпаемым духовным резервуаром, из которого без зазрения совести, и, понятно, без всяких ссылок, черпали великую премудрость в Советской России. Не избежала этого сомнительного искуса и эмиграция, но здесь, по крайней мере, находились люди, уже в самом названии печатных материалов подчеркивавшие утраченную преемственность. Достаточно известный представитель правых кругов полковник-улан, а затем - писатель и издатель Федор Викторович Винберг в своем литературно-политическом журнале "Луч Света" (книга IV. Мюнхен, 1922) озаглавил весьма важную для себя статью "Беседа с ближними", после чего ввел целую рубрику "Беседы с ближними", но продолжения она не имела из-за окончательного прекращения издания81. Такую же попытку, но в иное время, предпринял генерал-лейтенант Генштаба Сергей Дмитриевич Прохоров. Из задуманного им цикла "Письма к ближним" он опубликовал "два письма" в журнале Общекадетского объединения "Военная быль" (№№ 4 и 5. Париж, 1953), а на остальное ему уже не хватило жизни.

Приведенные образцы, в которых текстуально угадывается дух знаменитого предтечи, на самый поверхностный взгляд характерны одной деталью - оба автора были военными людьми. Это, конечно, неслучайно, а главное - дает нам прекрасную возможность упомянуть нынешний "Российский военный сборник", издаваемый "славной кучкой" полковника Александра Евгеньевича Савинкина. В очень сложные для нашей армии и флота дни они возрождают русскую военную мысль прошлого, совсем по-меньшиковски понимая роль активной военной силы для нашего государства. Из выпуска в выпуск в "Российском военном сборнике" публикуются статьи бывшего морского офицера, беззаветно отдавшего свою жизнь и талант страждущему Отечеству. Идут письма к ближним к живым адресатам...

Сколько же их все-таки было - почтенных и подлинных "Писем к ближним"? - Ответить на такой вопрос как будто легко, если учесть, что на полках фундаментальных библиотек Бедного, Боднарского и Смирнова-Сокольского стояло только 14 томов ценного печатного издания, а последующих они просто не искали. Да и сугубо научная справка из "Библиографии периодических изданий России" ясно указывает период издания "Писем к ближним" с 1902 по 1915 годы (по 12 выпусков в год плюс один выпуск за 1916 год)82.

Но - истина: кажущиеся легкость и ясность уже сослужили плохую службу всем тем, кто жаждал постижения корневой сути. Не след и нам попадать в знакомую ловушку, ведь был-таки, был и 15-й том "Писем к ближним"! Честь и хвала Российской Государственной библиотеке, в собрании которой он сохранился, хотя никак нельзя отделаться от мысли, что здесь мы имеем дело с какой-то загадкой. Сам Михаил Осипович, во всяком случае, не раз давал повод себе и любопытствующим потомкам - усомниться в действенности и благотворности 1916 года для своего творчества и, конкретно, для издания "Писем к ближним".

"Письма к ближним" как единый организм - выдающийся литературный памятник, памятник русской письменной культуры. Это образчик исключительного трудолюбия, мощи и всеохватности человеческой мысли.

Существует такое понятие - "мозговая атака". Машина соперничает с человеком и, неровён час, одолеет его. И может статься, на последнем решающем рубеже спасет человечество простая и дерзкая мысль: выставить против сонма хитроумных компьютеров одного человека в нераздельном времени и пространстве (т. е. в континууме). Пусть будет так, что человечество, если оно к тому моменту окончательно не впадет в маразм, делегирует все свои земные права Михаилу Меньшикову. Каким бы фантастическим ни показалось ныне это предложение, сомневаться в его исходе не приходится. Остается только сожалеть, что пока не проведено даже минимального сравнительного анализа интеллектуальных способностей наисовершенного компьютера с "машиной меньшиковского мозга". Сказано-то на века...

Кончается XX век. Кто напишет сегодня "Кончину века"?.. А ведь это всего лишь одна статья из огромного писательского наследия, авторитетное и беспристрастное суждение о котором мы напрасно оставляем грядущему столетию.

"Тема эта вечной важности, - строго предупредил бы Михаил Осипович, ибо если словом истины сотворен мир, то словами возобладавшей лжи он когда-нибудь будет и разрушен"83.

Юрий Алехин

СЛОВО М.О. МЕНЬШИКОВА В КОНЦЕ XX ВЕКА

Образ высокого здравомыслия

Действенность слова - величина не постоянная. Самые пророческие, самые глубокие животворные слова, и даже Слово, запечатлевшее истину, начинают тускнеть в человеческом сознании по ходу исторического движения. Но со временем, как бы стряхнув вековую пыль, старые слова обжигают сознание новых поколений.

Статьи и очерки Михаила Осиповича Меньшикова, после расправы над ним в 1918 году, находились под запретом в нашей стране почти в течение всего советского времени. А само имя его было предано анафеме. Писатель был не то чтобы обречен, но осужден на несуществование. И даже сейчас творения Меньшикова все еще с трудом пробивают себе дорогу к современному читателю. Его непредвзятое зрение и горячее острое слово несут в себе заряд некоторых злободневных и сегодня проблем. И потому его возвращение - медленно.

Меньшиков прежде всего - социальный мыслитель, о культурной значимости его слова в немалой степени свидетельствует статья "Кончина века", отдельно представленная в этой книге. Писатель-публицист сумел рассмотреть в водовороте событий российской жизни многие серьезнейшие узлы и задачи, которые не потеряли своей актуальности в течение всего XX века и, скорее всего, перейдя в XXI век, укрупнятся, приобретут еще большую злободневность. Его размышления о вере и суеверии, о гибельности для нации "безумных внушений" и ложной веры, "психической обезличенности" обманутых людей, о сломленности воли социума, наконец, о разрушении и "восстановлении человека", ставшие предметом нескольких статей писателя, актуальны и в наше смутное время. "На христианстве, - писал Меньшиков, - мы видим, до какой степени благодетелен переход от ложных внушений к истинной вере: это возвращение в солнечный мир из подземного лабиринта. Совсем было похороненный в национальном и сословном неравенстве, в гипнозе презрения к человеку, дух человеческий как бы воскрес". М.О. Меньшиков разглядел многие опаснейшие болезни социума, которые имели начало, укоренение да и развитие еще в XIX веке. И лишь расширение - до взрыва - в XX. Двадцатый век - как выяснилось - стал временем разрушения человеческой личности.

Такие статьи Меньшикова, как "Кончина века", "Сила веры", "Общество", "Природа" и др., могут быть причислены к жанру произведений, которые принято называть философией истории в нынешнем понимании этого слова.

Мысль Меньшикова, как правило, не угнетена грузом остановившихся идей. Она постоянно движется. И как политический мыслитель, он, скажем, не поддерживает только монархию или только республику, в чем его упрекают некоторые современные умы. Меньшикову важно благоденствие народа прежде всего - и то государственное устройство, которое создаст условия для этого.

Не внешние, переменчивые формы заботят его. Английский философ-неогегельянец Робин Джордж Коллингвуд писал: "Идеалы личного поведения так же непостоянны, как и идеалы социальной организации. Не только содержание, но и определение того, что называем мы идеалами, постоянно изменяется"84. Что же самое неизменное в работе меньшиковской мысли? Сбережение и развитие России, беспокойство и забота о духовном и физическом здоровье нации. Умение разглядеть родные болезни и сказать о них откровенно. Здравый смысл писателя и бесстрашие меньшиковской мысли не раз отмечали его современники, в том числе Н.С. Лесков, Л.Н. Толстой, А.П. Чехов.

М.О. Меньшиков - непредвзятый исследователь - не чурается сора жизни, злобы дня, поднимая все это до уровня большой литературы. Он своими великолепными очерками, можно сказать, выполнил общелитературную и более того, социально-значимую задачу, которую никто другой не выполнил. Он в своем свободомыслии писал и предупреждал печатным словом о том, о чем, вероятно, не решались в полной мере высказаться ни Н.С. Лесков, ни Л.Н. Толстой, ни А.П. Чехов и что лишь проскальзывало у них в частных беседах, иногда в переписке (скажем, в письмах Чехова-Суворину). Меньшикова заботили во всей полноте и глубине формы национальной государственности и общественного уклада, которые бы способствовали наиболее плодотворному развитию русского народа и в дне текущем, и в перспективе. Его также заботило то, что теперь принято называть "качеством жизни" русского сообщества. Он писал и говорил без оглядки на распространенное то или иное "общественное мнение", никогда не боясь "террора среды". Читатели предлагаемой книги имеют возможность в достаточной мере постичь этот литературный и человеческий подвиг Михаила Осиповича. Потому-то он и был среди тех, кого задавил фундамент "советской античности". И на этом было особенно удобно выстроить чудовищный миф о Меньшикове, дабы пугать им детей нового времени. Пробиться к сущности получавшим советскую гуманитарную образованность ("образованщину") было в высшей степени трудно, даже при наличии благих намерений.

Выньте из литературы, из самого сознания написанное Меньшиковым (а это и было сделано советскими педагогами) - возникнет зияющая пустота. Историческая мысль и духовная реальность исказятся.

Любопытно, что другой сотрудник суворинского "Нового Времени" философ В.В. Розанов легче и быстрее принят был ныне в интеллектуальной и при-интеллектуальной среде. Его имя - на устах. Меньшиков же затушеван. Меньшикова не знают. Что так? Оба "нововременцы", оба - но по-разномупродолжили и развили "Дневник писателя" Ф.М. Достоевского как литературную форму. В своих "Последних листьях, 1916 год" постоянно рефлексирующий Розанов замечает (запись от 16 января): "Меня - нет. В сущности я только веяние". Это повторяется, как рефрен: "Я только тень около тебя, и никакой "сущности" в Розанове нет", "я для этого и отрекся с самого же начала от всякого образа мыслей"85. Отсюда и возникает, вероятно, особая самоотверженность разоблачения. Хотим мы того или не хотим, но такой образ мышления принадлежит все-таки декадансу, который, к слову сказать, на дух не переносил Михаил Осипович. Меньшикову в принципе чужды постоянные колебания интеллектуального импрессионизма: в его писаниях всегда проступает экспрессивный, динамичный и притом определенный образ мыслей, скажем так - образ высокого здравомыслия. Всегда присутствует личность автора, ее опыт, ее история. Острая память и непредвзятое зрение. Редкое соединение редких качеств (столь неудобное для всякого желающего запутать, замутить исторический ход вещей и вследствие этого раздражающее такого рода "мифотворцев").

Меньшиков очень точно улавливал сущность меняющегося реального. "Бытие вечно раздваивается, дифференцируется, и оно же вечно превращается в единство, интегрируется. В этой борьбе различений и отождествлений состоит вся реальная жизнь разума и бытия", - отмечал русский философ А.Ф. Лосев в своей работе "Самое само"86. Эти слова Лосева на ином философском уровне применимы и к меньшиковской методологии социального мышления, которое отнюдь не замкнуто в национальных пределах и не заворожено "родственным", хотя и предано ему.

"Жаль уходящего века - на нем лежала печать величия; жаль особенно потому, что в конце столетия уже чувствовалось некоторое увядание, упадок тона еще недавно столь нервного, непобедимого, - читаем у Меньшикова в "Кончине века". - Жизнь еще всюду кипит с бешеным одушевлением, но уже чувствуются признаки усталости; как будто первая свежесть духа исчерпана, как будто становится скучно жить на свете или, по крайней мере, безрадостно". В России всегда ощущалась недостаточность "качества жизни". В книге "Думы о счастье" (СПб., 1901) в разделе "Прогресс" Меньшиков замечает: "Основы нынешней цивилизации продолжают быть языческими, как бы ни развивались и ни украшались гением человека. Цивилизация эта похожа на допотопную телегу на каменных колесах, покрытую роскошными инкрустациями: колесница драгоценна, в нее вложена бездна искусства, а ехать в ней мученье". Сейчас, в конце XX века, общая атмосфера безрадостности еще более сгустилась, не "дышит почва", и судьба грозит новыми бедствиями.

Меньшиков ошибается, когда пишет, что "пытливость науки" померкла в конце XIX века и что "не слышно о новых, действительно великих открытиях, делающих эпоху". Научно-технические открытия XX века, их технологическое воплощение совершили переворот в жизни человечества, привели к резкому изменению нашего сознания, создали практически новую цивилизацию. Но писатель-публицист трижды прав, когда говорит: "Есть грустное предчувствие, что наш уходящий век уносит с собою надолго молодость нашей расы и что гений ее, вспыхнувший всеми цветами и красками, может отцвесть... Двадцатый век, на который мечтатели возлагают столько надежд, может быть, принесет нам одни разочарования... Глубокое заблуждение думать, что цивилизация гибнет от причин внешних... Завоеватели мира, наследники цивилизации задолго до варваров пали ниже всякого варварства... А отчего собственно падает дух народный - до полного растления - это вопрос в корне своем мистический". Это написано в декабре 1900 года, то есть задолго до "Заката Европы" Освальда Шпенглера, знаменитой книги, вышедшей в 1918 году и потрясшей своими откровениями весь европейский мир. (Именно в 1918 году М.О. Меньшиков был расстрелян, в результате "внутреннего нашествия каких-то грубых сил", предсказанных им.)

Меньшиковским мыслям о падении благочестия, об "огрубении совести", о развращении духа, о варварском разорении окружающей среды - так или иначе впоследствии оказались созвучны публицистика А. Блока, "плачи" и "сны" Н. Клюева, философские статьи Н. Бердяева... И уже в 60-х годах XX века, как удар колокола, прозвучала книга американской ученой Рейчел Карсон "Silent Spring" ("Безмолвная весна") о варварском и опасном нарушении экологического равновесия земной жизни. (Книга так и не переведена на русский язык.) И в конце нашего, увы, тоже уходящего века - неутомимая деятельность француза Жака-Ива Кусто и других людей - как бы в продолжение меньшиковских тревог и забот, который писал в конце 1900 года: "Никогда природа не опустошалась с такой яростью, как в истекший век. Весь восток Европы и частично - северная Азия совершенно изменили свою наружность; неизмеримые пространства лесов срублены или сожжены, исчезло бесчисленное множество болот, озер, ручьев... исчезли целые миры лесных животных, птиц, пресмыкающихся, насекомых, целые миры растительных пород". Это о веке XIX. Что же говорить - о XX? Какие необратимые пустоши после войн и атомных катастроф оставляет он (мы!) - народившимся жителям Земли.

Этот "погром природы" соединяется у Меньшикова с другими факторами: "Мир жизни опустошен белой расой, и этот процесс совершается с развертывающейся энергией. Вслед за черными, красными, кофейными, оливковыми породами наступает очередь бронзовых и желтых населений Азии... Этот страшный процесс в человечестве - поедание белою породою цветных самое тяжкое из преступлений века, самое неизгладимое. Вытеснение сильными слабых идет в менее резкой степени и среди самой белой расы". Какое напряжение противоборствующих сил с возникновением новых векторов и перераспределением сил XX века предсказывают эти слова. А мы добавим, что напряжение это усилится в XXI веке еще больше. И уже появляются определенные признаки расовых войн. Вот какие реальные призраки (а не "призрак коммунизма") бродят по нашей многострадальной планете. Тем более, что демографический рост населения (на уровне взрыва в XX веке) развивается по своим не вполне выясненным и покамест, безусловно, по неуправляемым законам (несмотря на все достижения новейшей цивилизации).

"Третьим и уже безмерным преступлением, вмещающим все остальные, я назвал бы богоотступничество белой расы, слишком заметное за этот век, выпадение ее из единой центральной, ведущей человеческой идеи о Вечном Отце. Это не столько преступление, сколько глубокое несчастие..." замечает писатель. Такова "негативная тринитарность", обрисованная М.О. Меньшиковым.

Глубокое понимание происходящих разрушительных процессов в жизни человечества проявил в конце XIX - начале XX века великий публицист, наш замечательный соотечественник, который самим характером своих публичных высказываний призывал читателя не к вражде, а как бы к беседе, к совместному поиску истины. Этим его письменное слово в чем-то напоминает устное слово Сократа, саму манеру бесед великого грека. И еще одно роковое совпадение. Меньшиков напоминает: "Гуманнейшему из греков отечество ничего не принесло в благодарность, кроме чаши яда..." Его же самого, более всего заботившегося о жизнеспособности России, через 18 лет ждало варварское поругание и расстрел.

...И это его трудное возвращение как мыслителя.

Владимир Лазарев.

ПЕРЕЧЕНЬ ИСТОЧНИКОВ

Тексты М. О. Меньшикова печатаются по источникам:

* Кончина века. Меньшиков М. О. Критические очерки. т.2. - СПб.: Издание СПб. Т-ва Печати, и Издат. дела "Труд", 1902. - С. 374-406;

* Ценз помазания. Письма к ближним. 1913. - С. 121-125;

* Завоевание России. Письма к ближним. 1903. - С. 268-281;

* О любви к отечеству и народной гордости. Письма к ближним. 1904. С. 613-625;

* Вторая душа. Письма к ближним, 1904. - С. 625-636;

* Первая забота. Письма к ближним. 1909. - С. 20-23;

* Завет Петра. Письма к ближним. 1909. - С. 459-463;

* Лев Толстой, Менделеев, Верещагин. Письма к ближним. 1904. - С. 418-431;

* О неутоленной правде. Письма к ближним. 1903. - С. 142-154;

* Нужда великая. Письма к ближним. 1903. - С. 241-254;

* В деревне. Письма к ближним. 1909. - С. 549-561;

* Анархия и цинизм. Письма к ближним. 1905. - С. 512-522;

* Выше свободы. Письма к ближним. 1906. - С. 1227-1231;

* Красные иезуиты. Письма к ближним. 1906. - С. 1419-1424;

* Осада власти. Письма к ближним. 1907. - С. 136-139;

* Поход на богатство. Письма к ближним. 1907. - С. 185-188;

* Нравственный ценз. Письма к ближним. 1906. - С. 816-820;

* Корабль на мели. Письма к ближним. 1907. - С. 93-97;

* Дружина храбрых. Письма к ближним. 1907. - С. 372-375;

* Разговор о свободе. Письма к ближним. 1909. - С. 675-680;

* Что такое демократия. Письма к ближним. 1909. - С. 655-659;

* За полстолетия. Письма к ближним. 1909. - С. 152-156;

* Сила веры. Письма к ближним. 1902. - С. 530-543;

* Лев и Серафим. Письма к ближним. 1903. - С. 455-466;

* Памятник св. Ольге. Письма к ближним. 1907. - С. 423-427;

* Ольгин день. Письма к ближним. 1908. - С. 420-425;

* Завет св. Ольги. Письма к ближним. 1912. - С. 489-493;

* Памяти св. пастыря. Письма к ближним. 1909. - С. 4-7;

* Завещание о. Иоанна. Письма к ближним. 1909. - С. 7-11;

* Голос церкви. Письма к ближним. 1907. - С. 607-610;

* Две России. Письма к ближним. 1907. - С. 43-49;

* Das Ewigweibliche. Письма к ближним. 1902. - С. 422-433;

* О гробе и колыбели. Письма к ближним. 1902. - С. 556-569;

* Среди декадентов. Письма к ближним. 1903. - С. 212-219;

* Борьба миров. Письма к ближним. 1907. - С. 211-216;

* Драма Гоголя. Письма к ближним. 1909. - С. 202-206;

* Два пророка. Письма к ближним. 1907. - С. 508-514;

* Талант и стойкость. Письма к ближним. 1909. - С. 148-152;

* Жива Россия. Письма к ближним. 1909. - С. 173-178;

* Памяти Суворина. Письма к ближним. 1913. - С. 551-555;

* Памяти великого гражданина. Письма к ближним. 1912. - С. 525-529;

* Знание и понимание. Письма к ближним. 1909. - С. 16-20.

1 Декабрь 1900 г. (Примеч. автора. - Ред.)

2 Все против всех (лат.).

3 Дело народа, дело публики (лат.).

4 С помощью бронированного кулака (нем.).

5 Простой народ (лат).

6 Стремление на Восток (нем.).

7 Поздно приходящим (к обеду) - кости (лат.).

8 Ничья вещь (лат.).

9 Мировая история - мировой судья (нем.).

10 Животное общественное (греч.).

11 Вместе (итал).

12 Статья написана 1 января 1909 г. (Ред.)

13 Целительная сила природы (лат.).

14 Платон - друг, но истина - больший друг (лат.).

15 Да будет непротивление, хотя бы погиб мир (лат.).

16 Существующий порядок вещей (лат.).

17 На восток (нем.).

18 "Сборн. стат. свед. по Тамб. губ." (Примеч. автора - Ред.)

19 Без гнева и пристрастия (лат.).

20 Высшее право - высшая несправедливость (лат.).

21 Раб (лат.)

22 Уходи, чтобы я мог занять твое место (фр.).

23 Петиметр (фр.). В литературе XVIII века сатирический образ щеголя, франта, вертопраха.

24 Ничто, ничего (лат.).

25 Как будто труп (лат.).

26 Игры (обычно в закрытом помещении), устраиваемые светской молодежью (фр.).

27 Последнее доказательство (лат.).

28 После меня хоть потоп! (фр.).

29 Сверхчеловеки (нем.).

30 Танец с шарфом (фр.)

31 Я - римский гражданин (лат.).

32 Ты управляешь государством, римлянин, помни (лат.).

33 Статья датирована 10 июля. - Ред.

34 Война всех против всех (лат.).

35 Мне наплевать (фр.).

36 Сексуальная психопатия (лат.).

37 Вечно женственное (нем.).

38 Пинакотека - картинная галерея (греч.).

39 Вечная женственность, тянет нас к ней (нем.).

40 Чинквеченто (ит.). - XVI век, расцвет итальянского Возрождения.

41 Я говорю о вступительной лекции Д.С.Мережковского, прочитанной

им перед представлением в его переводе эврипидовского "Ипполита" в

Александрийском театре. (Примеч. автора - Ред.)

42 Пресыщение жизнью, равнодушие к ней (лат.).

43 Тоска существования, разочарованность (нем.).

44 Автор имеет в виду роман Уэллса "Война миров". - Ред.

45 Сведения предоставлены публицистом Ю.В. Алехиным.

46 В наше время опубликован: "Российский Архив (История Отечества в свидетельствах и документах XVIII-XX вв.)". Вып. IV. М.О. Меньшиков. Материалы к биографии. - М.: Студия "ТРИТЕ" - Российский Архив, 1993.

47 В семейном архиве сохранился лишь черновик этого письма без обращения.

48 Цит. по: Письмо С. Надсона М. Меньшикову. 1885 г. Архив О.М. Меньшиковой.

49 Записные книжки М.О. Меньшикова за 1892-1893 г. Архив О.М. Меньшиковой.

50 Там же.

51 Лесков Н.С. Собр. соч. в 11 томах. Том 11. - М., 1958. С. 552.

52 Меньшиков М.О. Можно ли видеть будущее // Письма к ближним. 1913. С. 10.

53 Письма к ближним. 1913. С. 53.

54 Из писем к ближним. С. 174

55 Меньшиков М.О. Из писем к ближним. - М., 1991. С. 174.

56 "Российский Архив..." Вып. IV. С. 245.

57 Экземпляр Писем к ближним, принадлежавший Н.П. Смирнову-Сокольскому, находится ныне в отдельном хранении Российской Государственной библиотеки (бывшей "Ленинки").

58 М.О. Меньшиков. Письма к ближним. СПб., 1913. С. 553.

59 В.А. Посте. Мой жизненный путь. (1864-1917). "Земля и Фабрика", М.-Л., 1929. С. 112. Марксист Поссе, подвизавшийся в редакции "Недели" на второстепенных ролях, впоследствии признал, что М.О. Меньшиков хорошо относился к нему и даже переоценивал его литературные способности. Впрочем, это не помешало мемуаристу вывалять доброго наставника в словесной грязи, в полном согласии с любимым пролетарским вождем, неоднократно, бездоказательно и зло поминавшим Меньшикова в своих статьях. Такая подлая этика!!!

60 РГАЛИ. Фонд 2168 (О.А. Фрибес). Опись 1. Ед. хр. 27. Письмо датировано 31 марта 1901 г. С Ф.М. Достоевским Меньшиков успел познакомиться, но вскоре проводил его в последний путь.

61 По признанию Михаила Осиповича, О.А. Фрибес очень напоминала ему бесконечно дорогую мать Ольгу Андреевну (рожденную Шишкину), умершую в далеком 1874 году. Что же касается личной жизни Ольги Александровны, то она нашла женское счастье в уходе за своей стареющей матерью и воспитании приёмных дочерей. Скончалась Фрибес в 1933 году, в Ленинграде.

62 РГАЛИ. Фонд 2168. Опись 1. Ед. хр. 27. Письмо дат. 22 июля 1901 г.

А.Ф. Кони, в письмах к Л.Н. Толстому, высоко отзывался о таланте М.О. Меньшикова. Меньшиков, в свою очередь, искренне ценил Кони даже в период их крайнего политического размежевания (см., напр., статью "На судейском посту" в Письмах к ближним от 4 октября 1915 г.).

63 РГАЛИ. Фонд 2168. Опись 1. Ед. хр. 27. Письмо дат. 1 августа 1901 г.

Книга М.О. Меньшикова "Начала жизни" вышла в начале 1901 года. Помимо Н.В.Шаховского, Меньшиков упоминает здесь профессора Николая Андреевича Зверева (Кони знал его, видимо, по Училищу Правоведения). Будучи товарищем министра народного просвещения, Зверев курировал работу Главного управления по делам печати. Позднее он стал сенатором, а в мае 1902 года, после ухода Шаховского, занял его пост.

64 РГАЛИ. Фонд 2168. Опись 1. Ед. хр. 27. Письмо дат. 3 часами ночи с 11 на 12 августа 1901 г.

65 Старый Писатель. Террор // Свободные Мысли (Киев). 1918. № 6. 28 (15) октября. С. 2. Украина при гетмане П.П. Скоропадском была самой ближней эмиграцией для бежавших из Совдепии, поэтому здесь к осени 1918 года собрался чуть ли не весь цвет российской науки и искусства.

66 РГАЛИ. Фонд 2168. Опись 1. Ед. хр. 27. Письмо дат. 30 ноября

67 РГАЛИ. Фонд 2168. Опись 1. Ед. хр. 27. Письмо дат. 3 декабря

68 См.: У Толстого. "Яснополянские записки" Д.П. Маковицкого. Книга 2. - М.: Наука, 1979. С. 255, 298, 384.

69 См.: Баян. Обломки. XVIII. Меньшиков // Время (Берлин). 1924. № 321. 15 сентября. С. 2. Подлинное имя пасквилянта - Иосиф-Адам Ярослав Колышко. До революции несколько раз издавал свою "дневниковую" публицистику под красноречивым названием "Маленькие мысли Серенького". Лавры М.О. Меньшикова, понятно, всегда мешали ему самоутверждаться. В эмиграции Колышко мог не только не скрывать своей русофобии, но и попытаться взять реванш. Так появился цикл "Обломки", в котором, помимо Меньшикова, в разной степени досталось А.С. Суворину и А.В. Амфитеатрову, И.Д. Сытину, В.М. Дорошевичу, В.Л. Бурцеву...

70 РГАЛИ. Фонд 2169 (М.О. Меньшиков). Опись 1. Ед. хр. 10. Письмо дат. 31 января 1912 г.

71 Интересно сравнить отношение М.О. Меньшикова к С.Ю. Витте и П.А. Столыпину. Если первый, как долго помнилось, показался ему всего лишь "простым и умным человеком", то второй, по глубокому размышлению, уже удостоился державной характеристики: "Из всех государственных людей Столыпин на своем посту наиболее определенно примкнул к русскому национальному движению, ставящему целью восстановить Россию в ее величии" (см. соответственно: Письма к ближним. 1915. С. 606 и Письма к ближним. 1913. С. 621).

72 Совершенно точно известно, что за свои блестящие статьи о казачестве М.О. Меньшиков был избран почетным казаком Донской области. Это подтверждает, в частности, панихида по нем в Войсковом соборе г. Новочеркасска 24 октября в 5 часов вечера (см. траурное извещение и некролог Б.А. Суворина в его выходившей на Дону газете "Вечернее Время", № 109, 23 октября 1918 г. С. 1). Жаль только, что конкретное решение казачьего круга неведомо доныне ни биографам Меньшикова, ни самим казакам.

73 П.О. Леский. М.О. Меньшиков и русская интеллигенция // Наша Родина (Киев). 1918. № 11. 22 октября (4 ноября). С. 1-2. Несколько панихид, траурных извещений и газетных публикаций памяти М.О. Меньшикова в Киеве прошли после того, как здесь появился, с правдивым рассказом о гнусном убийстве, сын покойного - Яков Михайлович. Газета одноименного монархического общества "Наша Родина" была единственным русскоязычным печатным органом на Украине, поместившим в одном номере целых три материала о "трибуне русской национальной мысли".

74 См. соответственно: Письма к ближним. 1913. С. 618, 891.

75 О.Э. Мандельштам. Египетская марка. - Л.: Прибой, 1928. С. 129-131. Следует заметить, что поэт повествует о своем важном герое-сенаторе с нескрываемым сарказмом, но здесь, конечно, необходимо делать поправку на время создания произведения и его идеологическую атмосферу.

76 М.О. Меньшиков. Письма к ближним. 1915. 1916. С. 497. Настал срок вспомнить, что М.О. Меньшикова, как и Н.С. Гумилева, приговорил к смерти один и тот же следователь ЧК - Якобсон. Кто он такой и куда делся историки не разобрались до сих пор. Словом... имя им - легион.

77 РГАЛИ. Фонд 2168. Опись 1. Ед. хр. 27. Письмо дат. 5 июня 1916 г.

78 Официальное приглашение на конгресс ("a cordial invitation"), который должен был пройти 22 июня (5 июля) 1915 г. в Калифорнии при Панамо-Тихоокеанской выставке, Меньшикову послали 13 (26) мая. Поездка не состоялась из-за войны - приглашение доставили адресату лишь 13 (26) июля. А поехать в Америку в 1917 году он уже не смог из-за обычного опасения оставить большую семью в смутные времена на произвол судьбы.

79 Простил ли Господь Алексея, Михаила и Бориса Сувориных за такое предательство - ведомо Ему одному. Но судить их по-человечески, учитывая благотворную деятельность Сувориных в эмиграции, вряд ли справедливо.

80 Над этими святыми словами М.О. Меньшикова буквально глумится автор статьи о нем в "Литературной энциклопедии"(том 7. М., 1934. Стб. 190-191) Давид Заславский. Одинаково презираемый и русскими и евреями борзописец без тени стыда утверждал, что Меньшиков "стал самой ненавистной фигурой в дореволюционной печати".

81 Обер-шталмейстер Высочайшего Двора Ф.В. Винберг после февральской революции из почитателя М.О. Меньшикова превратился в его последователя, правда, на свой лад. Написал несколько книг, в том числе "В плену у обезьян" (Киев, 1918) и "Крестный путь" (Мюнхен, 1922). До своей смерти в 1927 году неустанно обличал масонство и его апологетов. Ныне ряд произведений Винберга переизданы в России, но хотя бы биографической справки на родине - он не удостоен. А в исключительно дилетантской и лживой книге У. Лакера "Черная сотня" (М., 1994), где часто упоминается Меньшиков, с грубой простотой значится как Финберг.

82 Л.Н. Беляева, М.К. Зиновьева, М.М. Никифоров. Библиография периодических изданий России. 1901-1916. Том 2. И-П. - Л.: Гос. Публ. Библиотека им. М.Е. Салтыкова-Щедрина, 1959. С. 590.

83 М.О. Меньшиков. Письма к ближним. 1915 г. Изд. М.О. Меньшикова Тип. Т-ва А.С. Суворина. - Пг., 1916. С. 588.

84 Коллингвуд Р.Дж. Идея истории. Автобиография. - М.: Наука, 1980. С. 339.

85 Наше наследие. 1998. № 45. С. 36.

86 "Начало". 1993. № 6. С.62.