Выше только звезды

У официантки ресторанчика дачного поселка Тани Ракитиной закончился рабочий день. Сегодня она вышла во вторую смену, хотя должна была работать в первую, но подруга ее заменила. Рано утром администратору поселка позвонили из милиции и сообщили о ночном несчастье в семье Ракитиных, попросив Таню приехать. От участкового она узнала только, что ее брат в состоянии сильного алкогольного опьянения нанес тяжелые увечья своей жене, и до суда будет находиться под заключением. В больнице ей сообщили, что Ирина Ракитина доставлена ночью в тяжелейшем состоянии с черепно-мозговой травмой в отделение нейрохирургии и что врачи не ручаются за ее жизнь. Пятилетнюю племянницу она нашла у соседей, которые и вызвали милицию. Сама Таня знала немного больше. Брат приехал к ней вчера вечером в поселок, где она жила в домике для обслуги, не на своем такси, как обычно, а на попутке.

— О, Сашка, опять навеселе, — укоризненно произнесла она и тут заметила, что на этот раз, пожалуй, ошиблась.

— Это я с горя, — махнул рукой брат. — Все, Танька, хана мне. С работы вытурили и права отобрали.

— Правильно, а ты пей побольше, — сказала Таня.

Она была даже рада случившемуся. Она в последнее время жила в постоянной тревоге за брата. Он пил все больше и часто пьяный садился за руль.

— Это все она, стерва. Добилась-таки своего, — с угрозой сказал брат. — Ну, да она у меня попомнит. Накляузничала начальству.

Почему Александр Ракитин во всех своих бедах, напившись, винил жену и почему так жестоко вымещал на ней свою злость, он, протрезвев, и сам не мог объяснить. Он неплохо к ней относился, любил свою дочь, но, когда бывал пьян, на него что-то находило, как он потом объяснял своей сестре. Ирина же его слушать уже не хотела. Она и забыла, что он когда-то был другим — добрым и веселым парнем. Но Таня это помнила. Они выросли в семье, где пил отец, а мать работала с утра до ночи, и только от Саши Таня слышала ласковые слова. Он рано пошел работать, и первые игрушки и лакомства она получила тоже от него.

— Дай мне выпить, Танюшка, — жалостливо произнес он. — Я ведь знаю, у тебя всегда есть бутылка для хахалей.

Несмотря на ее протесты, он сам залез в тумбочку и, достав водку, отхлебнул прямо из горлышка.

— Все они против меня, все меня ненавидят. — Он стучал кулаком по столу. — Я их друзьями считал, а они меня с работы…

Таня была в ужасе от того, что ее и саму могут уволить с работы за дебош, который он может устроить ночью. А что утром об этом станет известно начальству, она не сомневалась. Ее обвинят в том, что она водит мужчин, нарушающих отдых творческой элиты.

— Сашенька, потише, не шуми, — увещевала она брата, отбирая у него бутылку.

— А, и ты меня ненавидишь, — сказал он и встал. — Одна доченька меня понимает и любит. Она одна у меня осталась. Я к ней поеду.

Таня была рада, что он уходит, но ей было не по себе. Как он доберется до дому в таком состоянии, что может учинить дома? Но удерживать его она не стала. То, что произошло, она теперь могла легко представить себе из детского лепета девочки Всегда бессловесно терпевшая побои, мать вступилась за дочь, на которую, как и на всех прочих, разобиделся пьяный отец. Таня в случившемся винила себя и рыдала и в милиции, и в больнице. Сдержалась только, когда вела девочку в садик.

— Пусть посидит дома, пока не заживет ссадина, — посоветовала воспитательница. — Она перенесла тяжелую психическую травму, ей лучше сейчас прийти в себя дома и не травмировать своими рассказами психику других детей. Малыши станут ее спрашивать…