Выше только звезды

— Я знаю, что ты заходил, — мимоходом сообщил Виктор, и фотограф насторожился.

— Давай попробуем вот этот кадр, — вдруг предложил Виктор.

Роберт сел за увеличитель.

— Недурно, совсем недурно, — бормотал архитектор, удивленно разглядывая, как на фотобумаге, плавающей в ванночке с проявителем, появляется изображение девочки на подоконнике. У девочки были перепутанные длинные светлые волосенки, ссадина под глазом. Во рту она держала палец, а в глазах было что-то, заставляющее задержать на ней взгляд. — Есть в ней что-то такое… эротическое. Как тебе удалось подметить это в ребенке?

Роберт молчал. Затрагивать такую тему ему сегодня не хотелось совсем, тем более с Виктором.

— Готово, — Виктор, не дождавшись ответа, поддел пинцетом лист и переложил его в фиксаж.

Роберт вставил в распрямитель новый чистый лист и сфокусировал на нем следующий кадр — портрет мальчика. Он отработанным движением переложил готовый лист в проявитель и занялся третьим кадром, а архитектор все молчал, стоя у него за спиной. Роберту было как-то не по себе, и он повернулся к другу, забыв о том, что засвечивает под лампой увеличителя бумагу — он не поставил красный фильтр, — и ему стало еще больше не по себе, когда он увидел, что Виктор, склонившись над ванночкой, внимательно, словно видит впервые, разглядывает крупное, во весь лист, лицо Альберта.

Он так долго вглядывался в фотографию, что она стала темнеть, передержанная в проявителе. Роберт хотел сказать ему, чтобы он бросил ее в фиксаж, но не смог. Когда лист почернел, архитектор поднял на него глаза, и от его взгляда Роберту захотелось отвернуться.

— Не отворачивайся, — скомандовал Виктор.

Роберт повиновался.

— Ничего общего, — бормотал архитектор, пристально глядя на Роберта. — Если не видеть цвета глаз и волос. Но подумаешь, редкость, темные волосы. — Он провел себя рукой по голове. — Да и синие глаза не такое уж чудо.

Роберт послушно сидел, не двигаясь, лишь только сжимал ладони в кулаки, каждым из которых мог бы запросто убить тщедушного Виктора. Но он только матерился про себя, пока Виктор с такой же внимательной настороженностью, как только что лицо сына, разглядывал его лицо.

Роберт опять винил лишь себя за то, что позволил втянуть себя в эту унизительную историю. Чтобы не запрезирать себя окончательно, он сам затронул тему, которая его пугала.

— Кто тебе сказал, что я заходил на дачу, — досчитав до трех, чтобы решиться, спросил он.

— Я сам видел, — мрачно ответил архитектор.

— А с Женей ты разговаривал? — Роберт не представлял, что сделал бы с женой, если бы она поступила так же.

— Да, я зашел к тебе от нее, — сказал Виктор.

У Роберта мелькнула страшная мысль, что тот убил ее.

— И что? — спросил он с опаской.

— Тебя интересует, не сделал ли я с ней чего-нибудь? — невесело засмеялся Виктор. — Чтобы успокоить тебя, скажу. Я проделал с ней то, на что она и рассчитывала, укладываясь на кульман.

Роберт расхохотался, но оборвал смех под взглядом Горшкова. Он ничего не понимал и чувствовал себя полным кретином.

— Но… — начал было он.

— Хочешь меня спросить, почему я не вошел? И почему ты не видел меня, когда вышел на улицу? — Архитектор читал его мысли. — Я ушел к женщине, которая любит и понимает меня. Мне нужно было успокоиться. А потом вернулся к жене. Если ей так хотелось трахаться, то почему бы не со мной?

«Надо же, кто-то его понимает», — подумал Роберт.

Когда Виктор ушел, была глубокая ночь. Но Роберт не мог уснуть. Ему нужно было снять напряжение от общения с этой четой Горшковых. Он встал и, постояв нерешительно у двери Роксаны, прислушиваясь к стуку ее печатной машинки, вышел на улицу и отправился к женщине, которая тоже любила и понимала его и при этом не была замужем.

Она, даже если и была чем-то занята, всегда оставляла свои занятия, когда он приходил, с ней можно было быть самим собой. Он пропустил вслух крепкое словечко, увидев, что в ее комнате появилась в углу картонная ширма, и сообразив, что за ней спала девочка. Он хотел было уйти и напиться, но женщина задержала его, уверяя, что девочка крепко спит и не проснется, даже если стрелять из пушки. Она так любила его в эту ночь и была с ним так нежна и ласкова… Это было именно то, чего ему хотелось.

Малыши дачного поселка работников искусств уснули в этот вечер под новую сказку детской писательницы Роксаны Сафроновой-Вершининой. Роксана подарила их родителям за ужином в ресторане по тоненькой новой книжке с автографом, только сегодня полученной из издательства. Сказка называлась «Маленькая принцесса». Алику прочла ее бабушка, на даче которой он жил отдельно от родителей. Дане и Дине — мама, думая о том, что скоро укладывать детей будет гувернантка, сама же она в это время будет купаться с мужем в теплой вечерней воде, стараясь попасть в лунную дорожку, как известно, приносящую влюбленным счастье. Лолите сказку прочел папа, сообщив, что она и есть Маленькая принцесса. Власта на этот раз тоже не была исключением из общего правила. Сказку ей прочитала тетя Таня. Ей книжку подарил муж писательницы, сказав, что видел ее девочку и был ею очарован.