Выше звезд и другие истории

А тот стоял, завороженный. Это ВР, программа, говорил он себе. Каждый раз, как я захожу в Джунгли, если постоять на тропе достаточно долго, мимо пройдет гаран. Если бы я знал и хотел так поступить, я мог бы выстрелить в него из виртуального ружья. Если в программу включена опция «охоты», могу и убить. А если такой опции нет, ружье не выстрелит. И ничего я тут не поделаю. Гаран пройдет мимо и сгинет в темноте, покачивая кончиком хвоста. Это не дикая природа. Это вообще не природа. Это предел контроля.

Он развернулся и вышел из программы.

На пути к беговым дорожкам он встретил Бинди.

– Я хочу разработать технологию ВН, – сказал он.

– Ладно, – ответил Бинди, промедлив миг, и ухмыльнулся, – пошли.

Куда свой путь вершим?

Программы, фотографии, описания – все отображения Дицю попадали под подозрение, поскольку являлись продуктом техники, плодом человеческих рук. Интерпретациями. Сама изначальная планета была прямому восприятию недоступна.

А планета назначения – тем более. Продолжая свои поиски в библиотеке, Луис начал понимать, почему Нулевое поколение так стремилось получить информацию о Шиньдицю. У них ее не было.

Открытие того, что называли «землеподобной планетой в пределах досягаемости», и запустило проект «Открытие». До-нулевики изучили планету настолько тщательно, насколько позволяли им инструменты. Но ни спектральный анализ, ни прямое наблюдение малого темного тела с таких расстояний не позволяло определить самое интересное. Уже ясно было, что жизнь самозарождается непременно, если определенные параметры среды находятся в определенных пределах, а все параметры, которые можно было определить, за грани дозволенного не выходили. И все же, как прочел Луис в древней статье под названием «Куда свой путь вершат?», даже незначительное отличие от Земли могло сделать Новую Землю совершенно непригодной для обитания. Химическая несовместимость местной жизни с земной превратит все живое в отраву. Незначительная разница в соотношении атмосферных газов не позволит дышать.

Воздух – это свобода, думал Луис.

За соседним столиком сидел библиотекарь. Луис подсел к нему и показал старику Даню статью.

– Тут написано, что мы, возможно, не сумеем там дышать.

Библиотекарь заглянул в статью.

– Я уж точно там дышать не смогу, – заметил он и, выдержав привычную паузу, пояснил: – Я буду мертв. – И улыбнулся, широко и доброжелательно.

– Я пытаюсь понять, – проговорил Луис, – что вообще мы можем там увидеть. Нет ли где-то инструкций… на разные случаи…

– На данный момент, – ответил старик, – если и существуют такие инструкции, доступ к ним закрыт.

Луис открыл было рот и захлопнул, ожидая, пока Дань выдержит паузу.

– Информация скрывалась всегда.

– Кем?

– В первую очередь решением Нулевого поколения. А во вторую – решениями совета по образованию.

– Но зачем нулевикам было скрывать сведения о цели полета? Там так скверно?

– Возможно, они полагали, что, поскольку данных все равно мало, средним поколениям нечего и волноваться. А Шестое поколение само все узнает. И отправит данные на Землю. Мы ведь научная экспедиция. – Он бесстрастно глянул на Луиса. – Если воздух там непригоден для дыхания, люди могут выходить в скафандрах. Внезники. Жить внутри, работать снаружи. Наблюдать. Пересылать данные на орбиту «Открытия». А оттуда – на Дицю. Невосстановимых запасов хватит на двенадцать поколений, а не на шесть. На случай, если мы не сможем там остаться. Или не захотим. Вернемся на Дицю.

Чтобы проговорить все это, у Даня ушло немало времени. Воображение Луиса заполняло паузы картинками, словно иллюстрациями к тексту: широкая дуга орбиты сближения, выводящая к звезде; парящий над поверхностью колоссального мира-планеты мирок-корабль; фигурки во внекостюмах, разбегающиеся по Джунглям… Яркие и невероятные. Виртуальная нереальность.

– Вернемся, – прошептал он. – Что значит «вернемся»? Никто из нас не бывал на Дицю. Назад или вперед – какая разница?

– «Как велика разница между „да“ и „нет“? Как велика разница между добром и злом?» – ответил старик, глядя на юношу с одобрением, но не только, и выражения его глаз Луис не мог распознать. Может быть, скорбь?

А цитату он узнал. Син и ее отец Яо оба учились у 3-Даня, который служил не только библиотекарем, но и знатоком китайской классической литературы, и все трое были большими поклонниками Длинноухого Старца. Луис, выросший во второй чети, выслушивал цитаты до тех пор, пока в порядке самообороны не осилил английский перевод. Не так давно он перечитал книгу, пытаясь разобраться – какая часть ее имеет для него смысл. Лю Яо переписал весь труд древнекитайскими иероглифами – это отняло у него больше года. «Практикуюсь в каллиграфии», – объяснял он. Глядя, как вытекают из-под кисти Яо сложные, загадочные фигуры, Луис был тронут сильней, чем понятными вроде бы оборотами перевода – словно не понимать значило понять.

Циркуляция