Вышел киллер из тумана

Он еще раз взглянул на "Ауди" и нажал кнопку пульта, лежащего у него в кармане. Раздался оглушительный взрыв. "Ауди" разлетелся на куски. Андрей был готов к тому, что из "Мерседеса" сейчас выскочит водитель Павленко и бросится за ним вдогонку. Но дверь лимузина даже не открылась - видно, своя рубашка все же ближе к телу...

Андрей скрылся в темноте арки и вышел на Ленинский проспект. Его поразило то, что, несмотря на взрыв во дворе дома, на улице царило полное спокойствие, как будто бы вообще ничего не произошло. Разумеется, через некоторое время тут начнется такое... Приедут из МУРа, из прокуратуры, из Управления внутренних дел, разумеется, журналисты из газет и с телевидения. Но это будет только через некоторое время, наверное, даже очень скоро. А пока... Никого и ничего. Взрыв и ночная тишина...

Андрей перешел дорогу, стараясь быстрее уйти от этого дома. Он шел по направлению к троллейбусной остановке. Там он хотел поймать машину. Но тут как раз подошел троллейбус, и он решил сесть в него. Уже сидя в почти пустом салоне троллейбуса, он видел двух милиционеров, бежавших по направлению к арке и что-то говоривших в рацию. Проехав две остановки, он вышел, встал на обочине, закурил и стал ловить машину, чтобы ехать в Орехово-Борисово... По противоположной стороне мчались на бешеной скорости и с оглушительным ревом сирен несколько милицейских машин.

- Ну что, Олежка, - прошептал Андрей, стоя на обочине с поднятой вверх рукой. - Говорил, что спасу тебя - и сдержал свое слово. Так что с тебя кружка пива. Думаю, я ее заслужил...

16

- Ты, самое главное, ничего не бойся, - сказал Андрей Олегу, уверенно сжимая баранку машины, быстро мчащейся по Ленинградскому шоссе. - Надо прекращать бояться всего на свете. Мне приходилось неоднократно заниматься различными документами, и пока все проходило удачно. И паспорта и визы совершенно подлинные, и пройдете вы контроль в самом лучшем виде.

- Да я особо и не боюсь, - улыбнулся Олег. - Устал я всего бояться, Андрюха. Да и вообще, за последнюю неделю столько всего произошло, иному на целую жизнь хватит.

- Да и не на одну жизнь, - добавила Алла с заднего сиденья. Рядом с ней сидела ее дочка Надя.

Через два часа из "Шереметьево-2" должен был отправиться самолет рейсом на Нью-Йорк. Именно на этот самолет у них были куплены билеты. Летели они как граждане России Ивановы Михаил Петрович, его законная супруга Инна Павловна и дочь Надежда Михайловна. За неделю Андрей сделал им шикарные документы.

- Эх, ребята, - вздохнул Андрей. - Произошло немало, это точно. Но если бы мы не начали бороться, то произошло бы совсем другое. И что именно - вы сами прекрасно знаете. И тогда вам ничего уже не надо было бы бояться, ни за что не надо было бы бороться... А через пару дней немногочисленная родня отметила бы девятый день вашей кончины. Только и всего. Так что, считайте, что вы оба родились во второй раз.

Он поглядел в зеркало заднего вида на мало что понимающую в их разговоре двенадцатилетнюю Надю и подмигнул ей.

Наде было сказано одно - мама и дядя Олег в большой опасности, и им немедленно надо покидать Россию. Она не возражала, ей было интересно. Не куда-нибудь летят - в Нью-Йорк. Но во всех трех документах ее имя было единственно подлинным - мало ли что, она могла бы не откликнуться на другое имя и вызвать подозрение. Надя так Надя...

Собственно говоря, вернувшись тогда, неделю назад, поздней ночью на Ореховый бульвар, Андрей не стал подробно распространяться о том, что произошло. Он лишь дотронулся до плеча Олега и усталым голосом произнес:

- Давай рубль на пиво.

Олег понял.

- Коньяк пойдет? - спросил он, внезапно сильно побледнев. - А то неохота за пивом бежать.

- Пойдет и коньяк. Все пойдет, что на пользу здоровью.

- А... они?.. - пробормотал Олег.

- Потом, Олежка. Все потом. Я страшно устал, страшно... Скажу одно пока можешь быть спокоен. А потом... Тебе надо будет уехать. Далеко уехать. Я помогу и в этом.

Дамам Андрей вообще ничего рассказывать не стал. Он выглядел очень спокойным и жутко усталым. Выпил коньяка, постоянно курил. Говорил мало, старался шутить.

А потом они вповалку легли спать в маленькой Таниной квартире. Олег с Аллой на раскладном диване, Таня на кушетке, а Андрей в кухне на раскладушке.

Смертельно уставший Андрей уснул мгновенно. Под утро во сне он видел родителей, молча глядевших на него с какой-то укоризной.

"А что было делать, мама?" - спросил Андрей. Но мама молчала, так же глядела на него. Из глубины памяти встал вокзал в Волжанске, он сам, стоящий в тамбуре отъезжающего поезда и машущий рукой. И мама на перроне, вытирающая с глаз слезы. А глаза такие печальные, печальные... Она как будто бы знала, что видит сына в последний раз. А он был весел, полон сил, счастлив, что едет в Москву к друзьям, к интересным впечатлениям.

Он больше не увидел маму, только в гробу, с неузнаваемо обезображенным, грубо загримированным в морге лицом...

А вот она смотрит откуда-то из глубины сна... И Андрей видит, как ее большие глаза наполняются радостью.