Вышел месяц из тумана

– Не здесь значит в другом месте. Это же элементарно. У пристани место людное, катера то и дело причаливают. Тело могли заметить. Убийца же не дурак. Скорее всего, сбросил тело там, где поглубже. Не знаю, как и когда он это сделал, но я бы на его месте именно так и поступил. По какой-то причине тело потом всплыло, и его прибило течением к пристани. Кстати, у нее был чемодан. Весьма объемистый и тяжелый. Вполне возможно, убийца использовал этот чемодан в качестве груза. И еще мобильник. Тоже полезная штука. Сразу можно узнать, кому она звонила, а кто – ей. Хотя мобильник, скорее всего, на дне реки вместе с чемоданом. Вы уже начали поиски?

– Начали, – буркнул сержант очень недовольным тоном, – можешь не сомневаться.

– Я и не сомневаюсь. Так просто спросил, на всякий случай. Вдруг вы и это упустили.

– Что мы упустили?

– Ну… к примеру, личности пассажиров. Сколько среди них иностранцев…

– В каком смысле?

– Да в самом прямом.

Я подумал, вот теперь сержант точно пошлет нас ко всем чертям. Но тот напротив казался заинтересованным.

– Двое, насколько мне известно, – сказал он, доставая свой блокнот. – Старик из Новой Зеландии. Мистер э-э…

Он полистал блокнот.

– …Хобсон, и Элина… Га-ра-ев.

– Гараева, – уточнил Питер. – Мисс, как она представилась. Это все?

– Да…

– А вот и нет… – с усмешкой начал Питер, я снова дернул его за рукав, он снова досадливо отмахнулся. – …Есть еще один.

– И кто же?

– Он перед вами.

Сержант уставился на Питера так, будто увидел привидение. Вот это действительно было забавно, я едва удержался от смеха. Питер удержаться не смог.

– Это мой дед родился британскоподданным, – сказал он сквозь смех, – а мне не повезло. Неужели не догадались по акценту? В списке пассажиров мое имя значится как Питер Уильямс, но в России даже англоязычные имена транскрибируют не по правилам английского языка, а по каким-то своим, неведомо откуда взявшимся. Так что юридически я Петр Вильямс. Через «Уай-Оу» и «В» как Виктория. Паспорта у меня с собой нет, лежит в каюте, можете взглянуть и уточнить в иммиграционной службе, вдруг я это не я. И кстати, Гараева никакая не Элина, а Елена. Но это к делу, скорее всего, отношения не имеет.

Сержант пожевал губами, на лице его отразилась задумчивость.

– А что имеет? – спросил он потом.

– Да много чего. Телеграмма из Лондона, подруга Джейн из Колчестера… – зачастил Питер. Сержант снова мотнул головой, потом замахал руками, как тогда в салоне.

– Какая телеграмма, чья подруга?

– Извините, наверное, я путано излагаю…

Питер заговорил нарочито медленно.

– …Телеграмма, в которой она, то есть Распберри-Смит, якобы писала, что уехала к своей заболевшей подруге в Колчестер. Вам об этом не рассказывали?

– Допустим, рассказывали, и что?

– А то, что теперь понятно, она эту телеграмму не отправляла, потому и возникает вопрос: кто это сделал? Вероятно, тот же, кто и убил. Не сам, конечно, попросил кого-то в Лондоне…

– Погоди, погоди, что ты хочешь сказать?

– Хочу сказать, какие-нибудь местные нарики, которым резко понадобилось содержимое ее кошелька, тут явно не при делах. Сильно сомневаюсь, что завладев кошельком, они отправились не за дозой, а прямиком в Лондон отбивать телеграмму. Убийца должен был знать про эту подругу, где та живет, и все такое. Кто об этом знал? Только пассажиры катера. То есть конечно, это мог быть и некто, давно знакомый с Распберри-Смит и по какой-то причине замысливший ее убить. Вот только маловероятно, чтобы этот человек отправился в Торксбери и поджидал тут, не сойдет ли она случайно ночью с катера. Лайонел предположил, что он… ну, или она, мог позвонить Распберри-Смит на мобильный, выманить ее с катера, потом где-то на берегу прикончить, а труп утопить. И я бы согласился, если бы той ночью кто-нибудь слышал шум в коридоре или в салоне. Бесшумно эта бабулька передвигаться не умела. А поскольку никто ничего не слышал или во всяком случае об этом умолчал, вывод напрашивается сам собой: убили ее, скорее всего, на катере, и стало быть, убийца – один из пассажиров.

Он умолк. Сержант помотал головой, посмотрел на нас, прикусив губу, казалось, о чем-то задумавшись, потом зачем-то снова полистал свой блокнот.

– Так, так, – заговорил он. – Ну, предположим…

– С мотивом, конечно, проблема, – не дал ему продолжить Питер. – Надоела она нам всем до смерти своей болтовней, это правда, но за это не убивают. Если, конечно, она не сболтнула чего-нибудь лишнего. Или кто-то решил, что могла сболтнуть…

– То есть?

– Ну… не знаю. Вдруг она видела или слышала что-то, чего не должна была видеть или слышать. Не могу ничего утверждать, но как вариант вполне подходит…

Сержант раздраженно хмыкнул.

– Считаешь, мы об этом не подумали? – сказал он строго, но так, что я понял: он на самом деле не подумал, и теперь ему было не очень приятно выслушивать все это от пятнадцатилетнего мальчишки.

– Считаю, – сказал Питер. – Иначе бы вы не ограничились формальностями. Теоретически любой мог это сделать. Даже мы.

Теперь сержант нахмурился.

– Надеюсь, вы этого не делали.