Вышли на фронт «катюши»

...В полдень моя батарея получила приказ дать залп по рейхстагу. Я выбрал огневые позиции за десятиэтажным зданием в аэропорту Темпельхоф, тщательно подготовил исходные данные. Это был один из первых залпов по рейхстагу. К нам прибыли кинооператоры. С наблюдательного пункта, расположенного на десятом этаже здания аэропорта, я дал команду: «По- рейхстагу, залпом, огонь!» Было видно, как огромное черное облако дыма и пыли закрыло серую громаду. Тяжелые взрывы реактивных снарядов превратились в сплошной гул.

Но рейхстаг еще огрызался. Обреченные вели огонь по штурмовым группам 150-й стрелковой дивизии, наступавшей с противоположной стороны.

После залпа по рейхстагу усилия нашего дивизиона были направлены на штурм кварталов, прилегающих к рейхсканцелярии. Наши танки не могли помочь пехотинцам. «Фаустники» подстерегали тяжелые машины на каждом шагу. Ствольная артиллерия большой мощности была бессильна в уличных боях. И тогда сказали свое слово наши реактивные снаряды М-31. Закрепив на подоконнике или в проломе стены ящик, в котором находился снаряд, электрики подсоединяли провода и с помощью аккумулятора или подрывной машины выпускали снаряд в дом, занятый противником. С расстояния в 50 — 60 метров он легко пробивал толстые стены и разрывался внутри.

Исключительное мужество и хладнокровие проявили тогда подполковник А. А. Крылов и майор А. Н. Смирнов, которые руководили этим рискованным делом.

2 мая решительным штурмом наших войск рейхсканцелярия была взята. К исходу дня мы вместе с пехотинцами и танкистами уже ходили по огромным катакомбам этого здания, заглянули и в бункер Гитлера.

А рейхстаг еще горел. Все застилал едкий дым, в подвалах слышалась автоматная перестрелка. Последние группы вражеских солдат с поднятыми руками выходили из своих убежищ.

Вдоль стен стояли наши солдаты и офицеры, оставляя свои автографы. Писали наспех головешками, мелом, царапали ножом, штыком. Оставил короткую запись и я. Не долго думая, я забрался на ящик и написал: «Гаврилин сюда стрелял...» — и еще что-то.

На здании рейхстага уже трепетали на ветру красные флаги. Солдаты и офицеры — все, кто тут был, обнимались, кричали: «Ура!», а затем, словно по команде, открыли огонь из всех видов оружия. Это был неповторимый салют!

За участие в штурме Берлина наша бригада была наименована Берлинской и награждена вторым орденом Красного Знамени. Многие солдаты и офицеры удостоились чести участвовать в параде Победы на Красной площади в Москве.

Закончились бои в Берлине. Наша дважды Краснознаменная Берлинская тяжелая минометная бригада была выведена в лесной массив на берегу канала Одер — Шпрее.

В эти дни к нам прибыл новый командир — Герой Советского Союза полковник П. В. Шутов. На следующий день он провел совещание офицерского состава и поставил задачу: в кратчайший срок построить для солдат и офицеров хорошие жилища, оборудовать наилучшим образом стоянку боевых машин, разбить линейки, словом, украсить наше расположение так, чтобы оно соответствовало боевой славе бригады.

Быстро закипело дело. В каждой батарее нашлись плотники, столяры, художники. Жилища обставили приличной мебелью, обеспечили постельным бельем. Начались занятия с личным составом по программе, разработанной штабом бригады. Так продолжалось около двух месяцев.

В начале июля 1945 года, ночью, бригаду подняли по тревоге, и началась погрузка в вагоны.

Эшелон шел очень быстро, почти не останавливаясь даже на больших станциях. В Москве комбриг сразу же отправился в штаб гвардейских минометных частей. По возвращении объявил: бригада входит в состав Уральского военного округа. Но вот проехали Урал, затем Томск, Иркутск... Поезд все шел и шел на восток.

В пути мы догоняли другие эшелоны, некоторые обгоняли нас. Словом, нам уже было ясно, куда и зачем едем. Мысли о предстоящих боевых операциях с Японией, естественно, волновали.

Последней железнодорожной станцией был Хороль. Разгрузились ночью, до света, и тут же — в сопки. Там надежно укрылись в густых зарослях.

26 июля командир дивизиона, командир взвода управления лейтенант Лысов и я с группой солдат выехали на границу. Соблюдая строжайшую маскировку, подъехали к пограничной заставе. Было тихо. Оставив машину внизу, мы поднялись по узкой тропинке на небольшую сопку и тут же были остановлены пограничниками. Они уже были в курсе дела. Привели к начальнику заставы. Капитан не скрывал своей радости.

Район, куда мы прибыли, был самым тревожным еще с тридцатых годов. Японские милитаристы не раз устраивали здесь вооруженные провокации. Совсем недалеко были знаменитое озеро Хасан, сопки Заозерная и Безымянная.

Начальник заставы показал район, который отводился нашей бригаде, и солдаты тут же начали сооружать наблюдательный пункт и ходы сообщения. До рассвета нужно было построить и хорошо замаскировать наблюдательный пункт. С помощью пограничников мы управились вовремя.