Вышли на фронт «катюши»

31 января. Интересный случай: несколько фашистских транспортных самолетов пытались пробиться к своим окруженным войскам. Наши зенитчики открыли огонь, самолеты развернулись обратно, но один из них сбросил груз в нашей зоне. Несколько мешков попало прямо в лагерь немцев-военнопленных. И что оказалось в этих мешках? Железные кресты недобитому воинству! Смеялись не только наши бойцы, но и пленные гитлеровцы. Правда, их смех был смехом сквозь слезы.

1 февраля. Едем на огневую позицию. Дороги занесло снегом, свернешь хоть чуть-чуть в сторону — забуксуешь... Впереди стоит машина, застрявшая в снегу. На прицепе тяжелое орудие. Бойцы дружно расчищают лопатами снег. Ветер рвет его прямо с лопат и уносит в открытую степь. В кабине машины, упершись головой в лобовое стекло, уже успел задремать младший лейтенант. В это время к машине подошел, прихрамывая, с палкой в руке, подполковник с эмблемой пехотинца. Закричал на бойцов, что они создали на дороге пробку. Увидев спящего в кабине, резким движением рванул дверку. Ну, думаю, сейчас получит младший лейтенант разнос. Пусть, как говорится, не спит на ходу.

— Ну-ка, вылезайте, я научу вас, как надо колонну вести!

И толкнул младшего лейтенанта в бок.

Тот, еще сонный, в одно мгновение выскочил из кабины.

— ...Саша?! Ты?!

У подполковника выпала из рук палка,

— Сынок!

Два сталинградца стояли, обняв друг друга.

— Да ты скоро отца догонишь!

Сын наклонился, подал ему палку.

— Ерунда! Касательное, ниже колена, — сказал подполковник.

Они сели в кабину. О чем-то оживленно говорили, смеялись. Глаза их светились счастьем. Их можно было понять: встретиться на войне отцу с сыном!

2 февраля. Ура! Вчера вечером дали последние залпы. Немцы капитулируют. Бойцы обнимали друг друга, целовались. Состоялся митинг. Говорили коротко. Да и что говорить? Ведь победа ковалась нашими руками. Прошли ад из огня и железного крошева. Но вынесли, и поставили врага на колени!

На митинге вспомнили славных своих командиров, начальника штаба дивизиона Дятлова, командиров батарей Соломко, Хомутова, Малеева, Долгих, многих младших командиров и бойцов, которым не пришлось дожить до нашего торжества.

...Оставлены огневые позиции. Прощай, родная волжская земля, так щедро смоченная кровью твоих сынов. Едем в хутор Вертячий, где находятся наши тылы. Пробиться трудно, почти невозможно. Все дороги забиты пленными, идут и идут без конца. Истощены до предела. Довоевались. Вот бы их фюрера сюда, посмотрел бы на своих завоевателей!

И. Н. Радченко. Во имя жизни на земле

И. Н. Радченко, полковник в отставке

Два года моей фронтовой биографии были связаны с 4-м гвардейским минометным полком, сформированным в августе 1941 года под Москвой.

Возглавлял полк майор А. И. Нестеренко — требовательный к себе и к подчиненным командир, уже познавший всю тяжесть войны, заслуживший не одну боевую награду. В то же время ему были свойственны скромность и даже застенчивость. Мы стали друзьями. Я был комиссаром полка.

Боевая история нашего полка началась на Украине, под Полтавой, куда полк прибыл из Москвы своим ходом, совершив почти тысячекилометровый форсированный марш. 38-я армия, которой придавался полк, с кровопролитными боями выходила из окружения, занимая новые оборонительные рубежи.

22 сентября 1941 года мы вышли в район Диканьки поддерживать измотанную в боях 14-ю кавалерийскую дивизию, которой командовал генерал В. Д. Крюченкин. Дивизионы заняли боевые порядки. Командиры с разведчиками и связистами находились на наблюдательных пунктах.

На переднем крае обороны врага скапливались танковые, кавалерийские и пехотные части. Наши командиры и разведчики засекли сосредоточение фашистов в урочище Переруб и на хуторах западнее леса. Противник не маскировался. Мы видели, как солдаты режут селянский скот и птицу, трапезничают. До нашего слуха доносились рев моторов и музыка.

Утром 25 сентября вражеский лагерь зашевелился, как пчелиный улей.

Командир полка отдал приказ о боевой готовности и запросил у начальника опергруппы разрешение открыть огонь.

Противник уже заканчивал подготовку к атаке. Позвонили из штаба фронта и потребовали не предпринимать ничего, ждать приезда командующего, маршала С. К. Тимошенко. А над нами уже появилась «рама». Значит, скоро фашисты начнут огневой налет.

Я взволнованно сказал Нестеренко:

— Алексей Иванович, надо наносить упреждающий удар! Звони генералу Крюченкину и подавай команду на открытие огня.

Но не успел телефонист вызвать к проводу комдива, как с восточной окраины Диканьки полыхнул огонь дивизиона капитана Худяка. Он увидел, что фашисты лавиной двинулись на наши позиции, и, не дождавшись разрешения, скомандовал: «Огонь!» За ним открыли огонь и другие дивизионы полка.

Сотрясалась земля, огневые позиции дивизионов окутались дымом. Когда ветер рассеял дым, мы увидели с НП, что сотворил наш огневой налет. Враг уже не помышлял об атаке.