Выскочка из отморозков

— Иные водилы ботали, заезжали к некоторым. А там малое дитя рядом с парализованным дедом или слепой бабкой. Все плачут. И только эти девки должны молчать как проклятые. Самим порой корки хлеба не остается. Все терпят, лишь бы не плакали домашние.

— Ах как их жаль! — усмехнулась Светка.

— Не пойму, чего ты на них взъелась? Ну, ночные бабочки, шоферская радость. Ни тебя, ни меня не интересуют. Или ревнуешь к ним?

— Да как ты смеешь предполагать такое? Кто ты такой? — Девушка вскочила, но Борис удержал ее за руку. — Негодяй! — вырывала руку, но убежать не получалось.

— Пока не скажешь, что я самый лучший на свете чувак, не отпущу!

— Хам! Отморозок! Не дождешься!

И Борька держал Светку. Не обращал внимания на слова. Ждал, когда злость в ней уляжется и девчонка сможет говорить нормально.

Уже больше половины путанок увезли водилы по дорогам. А Борька со Светланой все спорили. О чем?

Парень не хотел отпускать ее руку, а она не спешила вырвать ее. Эта вечная игра забавляла их. Хотелось оттянуть время, и они не без умысла затягивали.

— Пойдем во двор! — предложила Светка, заметив, что все посетители наблюдают за ними. Хихикают, отворачиваются. Светке стало не по себе, и они вышли.

— Пошли на лужайку! — позвал Борис. — Я там всегда отдыхаю. — И, продираясь через кусты, помог Светлане.

Та, увидев поляну, онемела от восторга.

— Как здесь здорово! — огляделась по сторонам.

Девчонка присела на пенек, а Борька прямо на траву.

— Ты в детстве играла на такой лужайке?

— Нет. Не пришлось, к сожалению, в городе всегда жила, на асфальте.

— Я тоже. С деревней недавно познакомился.

— Там у тебя девчонки остались?

— Мы бабулю из деревни к себе забрали. Теперь с нами живет. С ней здорово!

— А дом куда?

— Думали продать. Да никто не купил. Заколотили окна и двери. Так и стоит до весны, по теплу наши поедут огород посадить. Землю бросать нельзя.

— Ты тоже с ними уедешь?

— Вот тут не знаю. Смотря как сложится ситуация. Может случиться, что не уговорят.

— Даже такое бывает? А мне кажется, ты добрый и сговорчивый! — заглянула в глаза.

— Не всегда и не со всеми.

Борис, глянув в сторону заправки, заметил несколько импортных машин, подъехавших одновременно. Парень досадливо поморщился, но делать нечего, нужно было вернуться на работу. Едва он появился на площадке, к нему подскочил оператор заправки.

— Где шлялся? Почему не на месте? — заорал на Борьку, тот вскипел:

— Что нужно? Чего хлебало отворил?

— Чего? Ты еще и возникаешь? Ты что есть? — Сделал шаг к парню, держа кулаки наготове, но его окликнули. И оператор отошел в сторону, а вскоре и вовсе забыл о своих претензиях к Борису. — Проследи, чтобы этих людей накормили кайфово, без туфты! Чтоб они не обижались на нас, — попросил парня.

— А сам чего не проследишь?

— У меня разговор с ними серьезный. Некогда! Но ты не упусти! — потрепал по плечу и увидел Светку. — Это что за мамзель? — вылупил глаза.

— Моя девушка! — загородил собой Светлану.

— Кайфовая! Классная чувиха! Чья она? — спросил прищурясь.

— Я же сказал тебе.

— Кто ее пахан? Кто держит эту метелку?

— Какое тебе дело?

— Зелень! Это надо знать тебе в первую голову. Иначе нет смысла! Взрослей, тогда поймешь, почему спросил. — И, быстро перечислив, что надо заказать его гостям, увел их в кабинет.

Андрей, приняв заказ, стал готовить, А Борис, взяв кофе и мороженое, подошел к столику, где расположилась Светлана.

— Тяжело тебе с ним? — заметила девушка.

— Уже привык.

— Мой отец тоже через такое прошел. Сначала дальнобойщиком был. Возил кирпич из Белоруссии, продавал его здесь. Потом заправка. А теперь три магазина имеет. Мама ему помогает. Я, честное слово, ничего не соображаю в их делах. Терпеть не могу бухгалтерию, всякие подсчеты. У меня еще со школы не было дружбы с математикой. Потому учусь на промышленного дизайнера. Скучно тоже, Но лучше, чем корпеть над отчетами или возиться с железками. Вообще я хотела стать цветоводом. Но папа запретил. Ему такая профессия не по вкусу. Выбрали это! Современное, модное.

— А мои родители скромнее. — И парень рассказал о своей семье без утайки.

— А мои давно вместе. Они даже похожи друг на друга. И знаешь, никогда не слышала, чтоб мои родители между собой поругались. Им уже к полтиннику, а все любят друг друга. Самое страшное для них — разлука, хотя бы ненадолго. Они, как дети, всю жизнь за руку. Я, бывает, слышу, что творится у соседей, даже страшно становится. Будто дикие звери, того гляди друг другу в горло вцепятся…

— Что делать? Мой родной папаша этим же отличался. С кулаками бросался на нас с матерью. На холод выбрасывал голяком и босиком. Так и спился. Алкаш, бомжует. В дом его не пускаем. Он окончательно опустился, на человека не похож, хотя был ревизором. Пока отчима не было, все пытался прорваться в дом, теперь уж не появляется. Зато когда меня видит, деньги требует. Магарыч за то, что на свет пустил.

— А ты выпиваешь?

— Как–то попробовал самогонки у бабули. Плохо стало, болел долго. С тех пор не рискую.