Выскочка из отморозков

— Наташка! Неужели ты все забыла? Ведь я уже не пью. Мы вернемся в нашу молодость, станем прежними, молодыми и счастливыми. Даю слово, я никогда больше не обижу тебя!

Наташка слушала, а перед глазами снова встала та ночь. И снег по колено, и лютый мороз, и больной сын, выброшенный из дома родным отцом. Вот он теперь клянется, что не будет обижать. За прошлое даже не извиняется! «Он мне простит хахаля… Нет, ну не падаль?»

— начинает трясти бабу.

— Натка! Ну кого нам бояться? Это смешно… — Пытается развернуть к себе, но жесткая пощечина отбрасывает к стене.

— Слышь, ты, сморчок! Не хватит ли домогаться? Сколько перетерпели от тебя, и снова хочешь втащить нас в то болото, чтоб в нем и задохнулись? А ну пошел вон, облезлый кобель! Он не изменял и любил! До сих пор душа в синяках, память в шишках! Отваливай, пока пиздюлей не навешала! Линяй, говно! — Открыла с треском двери и двинулась на Николая.

— Была ты дурой, ею и осталась!

Баба так огрела каталкой по хребту, что мужик с воем выскочил на крыльцо и без оглядки подлетел к калитке. Наталья закрыла двери на крючок и на засов.

— Фу–у, выкинула засранца! — Убрала со лба мокрую прядь, присела к столу, подперев щеку кулаком, и заревела тихо.

Из дому выгнала. Получилось. А вот как выкинуть его из сердца и памяти? Сволочь и негодяй! Но почему он снится ночами и теперь, зовет в березовую рощу, к реке и на озеро. Она идет, во сне все еще любит его, одного–единственного, первого…

Наташка взяла сигарету. Редко курит женщина, лишь когда тяжеленная ситуация берет за горло и небо кажется с овчинку. Нечем дышать! А жизнь тоже не радует.

Вот и рассталась с Николаем, остановив свой окончательный выбор на Герасиме.

Конечно, не с добра дала она тогда объявление в газету. И мужик откликнулся. Не ахти что. Корявый с виду, молчаливый, он долго присматривался к Наташке и Борьке. Случалось, на первых порах вспыхивал от дерзостей сына, выскакивал пулей на крыльцо или во двор, подолгу курил, успокаивался. Обиду он помнил долго. Но умело сдерживал себя.

Наталья думала, что Герасим, пожив пару месяцев, сбежит от них без оглядки. Именно на это рассчитывал Борис. Он выживал отчима методично, старательно вредил ему. Никак не хотел признавать чужого мужика, долго не называл отчимом, а только мамкиным хахалем.

Женщина устала от их неприязни и ссор. Все осложнялось тем, что к Герасиму она еще не успела привыкнуть, именно на этом умело играл Борис. Будь у мужика поменьше выдержки, давно бы плюнул на все и сбежал.

Наташа знала, как беспокоен по ночам Герасим. Ворочается, часто просыпается, но терпит, заставляя себя привыкнуть к семье.

Нет, он никогда не баловал бабу деньгами, но и не прятал от Натальи деньги. Покупал ей обновки, подарки. Он сам вел бюджет семьи и никогда не жаловался на нехватки. Герасим встречал ее с работы, вез домой самой короткой дорогой. Его коробило, когда Наталья начинала говорить об отчетах, нагрузках и усталости к концу дня.

— Наталья, давай не будем забивать голову друг другу. Я тоже устаю, но не докучаю тебе. И ты, уходя с работы, забывай о ней. Я не люблю обывательщины, — обрывал хмуро. И добавлял: — Не люблю пустых жалоб. Тем более что твоя работа самая бабья! На ней не надорвешься и не простынешь. — И отворачивался недовольно.

— Да ведь я не сетую! Поделилась с тобой, — замолкала Наталья и старалась не заговаривать о работе.

Наталья сама себе не хочет признаться, что именно женщины на работе убедили ее вспомнить о том, что она еще молода и, покуда неплохо смотрится, нужно подумать о будущем.

— Наташ! Ты с Николаем ни хрена не видела. Что познала, кроме мордобоя и мата? Вся высохла, сморщилась! А какая была? Разве не обидно? Считай, что жизнь свою в задницу пьянчуге сунула! Вспомни о себе!

— Верно Алевтина говорит! — поддержала кассирша Галя. — Тебе, Наталья, жить да жить, а ты себя совсем в старухи списала! Посмотри в зеркало, на кого похожа? Одеваешься во все серое с черным, не подкрасишься, согнулась, сгорбилась, ссутулилась. На глазах слезы. А ну! Расправь плечи! Сиськи, письки вперед! Забудь прошлое, стань охотницей!

— Кем? — не поняла Наталья.

— Мужика себе заклей! Чтоб тебя с Борькой содержал и заботился! Зачем твоей бабьей сути пропадать? Найди мужика состоятельного, непьющего, одинокого, обогрей его и оседлай! Хоть заживешь человеком!

— Галька, не смеши! Где такого сыщешь? Чтоб состоятельный трезвенник еще в холостяках остался? Да его с руками оторвут!

— А ты искала?

— Я давно вышла из мечтательниц. В сказки тоже не верю. Да и бывают ли на свете такие мужики? Разве в музее. Нет среди них порядочных, одни козлы! Сколько со своим промучилась, хоть с молодости его знала. Еще такого заиметь? Лучше сдохнуть. Мне Николая по горло хватило. Второго не переживу!