Выскочка из отморозков

— А не надо самим звонить! Пусть Наталья даст объявление. Кому надо — найдет. Только время укажи, когда тебе звонить можно.

И нашел… На работе за подсказку шампанское поставила. На все вопросы женщин о Герасиме долго ничего не могла ответить.

Нет, не алкаш и не скандалист. Заботлив, руки золотые, но душа холодная как лед. Сколько времени прошло, а своим еще не стал и Борька его никак не признает. Расписываться не предлагает, и Наталья молчит о прописке.

— А какой в постели? — не унимаются бабы.

— Ну, мужик как мужик! — пожала плечами.

— Хоть лучше Кольки?

— Да я и не помню, каким он в постели был. Стал ссаться, тут же прогнута.

— Мы о другом! Горячий он? Не импотент?

— Зачем такому женщина? Нет! Этот в порядке. Все при нем, — краснела Наталья.

— Я тебе добра хочу! Вы только сошлись с ним. Не сажай его себе на шею. Заставляй помогать и заботиться о семье! Короче, впрягай в лямку сразу!

— Не балуй его, не показывай, что рада ему, как подарку! Мужик должен довольствоваться тем, что его терпят в семье!

— И дави с него свое — пенку! Пусть обует и оденет, подарки носит, а то ведь разочароваться в нем можешь.

— А чтоб скорей своего добиться — слезу пусти! — советовали со всех сторон.

— Ну и стервы! — не выдержал единственный мужчина и, отпихнув бумаги, выскочил в коридор, вытирая платочком вспотевший лоб. — Инструкторы из зауголья! Ох и надавал бы вам, кобры доморощенные! — долго не мог успокоиться он.

Наталья, раскрыв рот, слушала всех. Эти женщины, все, как одна, старше ее. Каждая замужем. Имеют детей и опыт семейной жизни. Наташа впитывала в себя как губка.

— Деньги, деньги с него снимай!

— Да бабье свое поимей! Сбрось с себя заботы, путь он тянет. Не переломится!

И Наталья постепенно стала следовать их советам. Она уже не ходила на рынок в выходные. Не таскала домой тяжеленные сумки. Даже ужин готовили Герасим с Борисом. Она лишь по выходным хозяйничала на кухне. Но и тут ее жалели, не давали уставать.

— Иди полежи, отдохни, сами управимся, не впервой, — отправлял Герасим в спальню. И Наташка сама не заметила, как привыкла к заботе — молчаливой, постоянной.

Герасим до вечера не входил в спальню, чтобы не потревожить сон, не разбудить жену.

Наташка даже не вспоминала, что мужик всю неделю сидит за кругом, мотается на базар, что его заработок — основа, на что живет семья. Она редко интересовалась его самочувствием и ни разу не предложила отдохнуть вместе.

Постепенно она стала покупать себе дорогие вещи. Герасим никогда не попрекнул. Он словно и не замечал перемен.

— Правильно, Наташка! Держи мужика в кулаке! — хвалили женщины, приметив у той сумку из крокодиловой кожи, изящные модные сапоги, французскую блузку.

— Наташ! Ну как твой? Не пищит покуда?

— С чего бы? Цветет и пахнет! — смеялась в ответ. Если в первые три года она панически боялась, что Герасим бросит ее, теперь даже само предположение казалось нелепостью. За прошедшие годы слишком много изменилось.

Женщина обрела уверенность в себе и умело пользовалась своей властью.

Постепенно в доме появились новая мебель, ковры и посуда. Вот только тепла не прибавилось. Не появилось радости в глазах Герасима и Бориса. Наталья старалась не замечать этого.

— Да и что понимают мужчины в домашнем уюте? Им лишь бы набить живот! — хохотала на работе в тон женщинам, те посмеивались, соглашались, зная, что прежде всего в семье не проходит игра в одни ворота. Когда–то наступит финал, но каков будет счет? Многие из этих баб уже хлебнули горечи. Им стали изменять, их разлюбили свои…

Наташка теперь жила совсем иначе, чем раньше. На нее никто не орал, не обзывал, не бил. Избалованная вниманием и заботой мужа, она полюбила отдых и в выходные дни вставала лишь в полдень.

Любила ли она Герасима? Женщина долго не решалась задать себе этот вопрос, ссылаясь на небольшой промежуток времени, прожитый с ним. Все годы ночами видела она во сне Николая и продолжала любить его молодым. К Герасиму старалась привыкнуть, отмечая в нем множество хороших качеств, но никогда не хвалила его вслух, узнав от своих бухгалтеров, что похвалы и восторги быстро портят мужчин, потому на добрые слова баба скупилась. И если бы не постоянные проблемы с Борькой, жизнь Натальи можно было бы назвать спокойной и безоблачной. Она никогда не любила шумных гостей, криков, ссор, всю жизнь мечтала о тишине.

В ней она росла с самого детства, сколько помнила себя. Растила ее бабуля. Не потому, что у девчонки не было родителей. Они когда–то имелись. Но уехали осваивать целину в Казахстан. Хотели забрать дочь, как только устроятся на новом месте и получат жилье. Отец Натки работал трактористом, мать — учетчицей. На первое время их, как и всех женатиков, поселили в семейный барак — дощатый и мрачный, похожий на казарму. Обещанное жилье долго не строили. И в одну из жестоких зим загорелся барак среди ночи. Как сказал пожарный инспектор, кто–то из жильцов оставил на ночь включенную самодельную плитку, провода не выдержали такой нагрузки и загорелись…