Выслушай меня

Женщина-констебль склонилась над экраном.

– Вот, видите, – принялся горячо объяснять я. – Рисунок подошвы совпадает с отпечатками. А у того мужчины, о котором я говорю, именно такие кроссовки.

От возбуждения у меня невольно подрагивали пальцы, удерживавшие телефон.

– Вы в этом уверены?

– Да, я в этом уверен, – ответил я уже немного спокойнее, – потому что именно я ему их купил.

– Вы купили подозреваемому вами человеку кроссовки? – переспросила женщина-констебль. Коротко взглянув на меня, она снова сконцентрировала свое внимание на экране моего телефона. Рассмотрев как следует ценник, она в раздумье опустила голову. – И после этого он решил незаконно проникнуть в ваше жилище и вас обокрасть?

– Понимаете, тут все довольно сложно, – туманно заметил я.

– Что ж, разберемся. Хотя я должна сказать, мистер… м-м-м… Николсон, что в этом районе незаконные проникновения в жилища и кражи случаются довольно часто. Это, так сказать, наиболее распространенное преступление. И в большинстве случаев в этом отчасти виноваты хозяева… Я вижу, что у вас все двери и окна целы, то есть какие-либо следы взлома отсутствуют. Не могло получиться так, что вы оставили входную дверь открытой?

Я почувствовал, как у меня запульсировал висок.

– Нет. Определенно нет. Но человек, о котором я говорю, недавно был у меня в доме – совсем недавно, в пятницу. Так что он легко мог раздобыть ключ.

– А вы сможете как-то это проверить? – впервые подал голос полицейский-мужчина.

Я принес небольшую вазу с ключами, которую мы с Тессой держим на полке в холле, и перевернул ее над столом. Из нее выпали щетка для волос, использованная карта, дающая доступ в интернет, надкушенный засохший бисквит и целая связка разнообразных ключей. Перебрав их, я сказал:

– Знаете, с ходу трудно сказать. Вполне возможно, что одного ключа на связке не хватает. – Я взглянул на констебля-мужчину, который постукивал по столу корешком своего блокнота. – Мы не очень-то умеем поддерживать в доме порядок.

– Лучше не иметь чрезмерного количества запасных ключей, – сказал констебль Гарсия.

Собрав со стола лежащие на нем предметы, я вернул их в вазу, чувствуя, что мое нервное возбуждение сменилось усталостью.

– Знаете, от всего этого чувствуешь себя очень некомфортно.

– Так всегда бывает. – Женщина-констебль понимающе покивала. – Больше всего негативных эмоций взывает ощущение нарушения личного пространства, верно?

– Это еще мягко сказано. Зачем им понадобилось разбрасывать вещи из ящика, в котором моя жена хранит свое нижнее белье?

– Прежде всего, эти люди искали что-нибудь ценное. Многие хранят ценные вещи именно в таких местах. Я серьезно.

– А весь тот беспорядок, который они устроили? Чего ради надо было разбрасывать по полу семейные фотографии и ломать рамки? Гадить в ванной комнате – зачем?

– Таким образом эти люди избавляются от стресса. Преступники, особенно малолетние, часто идут на дело пьяными и плохо себя контролируют. От страха, возбуждения, от воздействия алкоголя у них зашкаливает пульс, а нередко и кишечник бунтует. К тому же они неуклюжие, а оказавшись в чужом жилище, нередко теряют концентрацию и становятся рассеянными. Именно поэтому они часто опрокидывают и разбивают всякие предметы. – Констебль почесала голову. – Разумеется, такие происшествия обычно воспринимаются как нечто личное, но подобные поступки крайне редко совершаются от ненависти. Поверьте мне на слово – по статистике, в девяноста девяти процентах случаев в этом ничего личного нет. Как правило, причина не в ненависти к кому-либо, а в чем-то другом.

– Вы полагаете, что я слишком остро реагирую на произошедшее? Кстати, никаких доказательств, которые подтверждали бы мои подозрения, у меня нет. – Я пожал плечами. – То, что я вам сказал – это просто предположение, основанное на интуиции.

Женщина-констебль внимательно посмотрела на меня, а затем снова раскрыла свой блокнот.

– Большинство воришек орудуют в тех районах, которые расположены неподалеку от того места, где они живут, – сказала она. – Им явно не хватает воображения. Но, конечно, мы отнесемся к этому происшествию и к вашим словам вполне серьезно. А потому почему бы вам не сообщить мне имя и адрес того типа, которого вы подозреваете? Мы бы с ним поговорили. Это помогло бы прояснить все раз и навсегда.

Внутри у меня все сжалось. Я нервно сглотнул. Правильно ли я поступлю, если выполню просьбу? Ведь если Джепсом ни в чем не виноват, а я отправлю к нему домой полицейских – это будет просто ужасно. Но, с другой стороны, если случившееся было его рук делом, было бы лучше, если бы он знал, что мне об этом известно. Такие вещи прощать нельзя – иначе трудно даже представить, что придет в голову вашему обидчику в следующий раз. Так что, по идее, нельзя было допускать, чтобы Джепсому все сошло с рук.

– Ладно, хорошо, – сказал я наконец. – У меня есть адрес его работы. Если вы дадите мне минуту, я его найду.