Высокая ставка

Сэл проиграл легкое изящное соло в середине песни и посмотрел на Изабель. Она ответила ему полным нежности взглядом. Он улыбнулся и подмигнул ей, чего никогда прежде не делал. «Ты их достала, девочка. Они полюбили тебя».

Изабель снова запела:

Я была глупой, влюбленной...

Она вспомнила их репетиции и, дважды повторив последнюю строку, закончила первую песню. Все зааплодировали. И громче всех Маклиш, который подошел к Изабель и, положив ей руку на талию, пытался занять ее место у микрофона.

— Похлопаем малышке Джемелли. Она замечательно поет. Благодарю вас...

Сэл заиграл следующую мелодию — медленный блюз. Маклиш бросил на него угрожающий взгляд. Гнев горячей волной захлестнул Сэла. «Не становись у меня на пути. Не доставай меня, старина». Он вдруг представил себе «вальтер» Даго Реда, спрятанный под одеялом на койке.

— Пусть она споет! — закричал кто-то.

Маклиш, выдавив из себя улыбку, повернулся к пассажирам:

— Эй, а не пора ли подумать о розыгрыше приза?

— Плевать на приз, Мак. Нам барахла хватает. Пусть девочка еще споет.

— Еще!

Маклиш еще шире заулыбался, казалось, его толстые щеки вот-вот лопнут.

— Вы правы. Как насчет еще одной песенки, мисс? — спросил он Изабель, бросая злобные взгляды на Сэла.

Не обращая внимания, Сэл кивком головы указал Изи на микрофон, и Маклишу ничего не оставалось, как вернуться к столу. Изабель подошла к микрофону, коснулась его кончиками пальцев, закрыла глаза и снова запела. Уже со второй строки она покорила слушателей и очаровывала их все больше и больше. Теперь они были целиком в ее власти. Куда девалась ее нервозность? Ее робость? Казалось, она всю жизнь пела перед публикой.

И люди поверили в искренность ее исполнения. Это было написано на их лицах в мерцающем пламени свечей. Они горячо сочувствовали девушке с разбитым сердцем, жестоко обманутой вероломным возлюбленным, о котором пела Изабель. Изабель состоялась. Великая певица. А не просто посредственность, которая способна передать лишь слова, а не сокровенный смысл песни. Как ей удалось так быстро овладеть мастерством? Сэл не в силах был этого понять. В начале семидесятых в Нью-Орлеане был гитарист, подросток. Маргинал, бродяжка. Куда-то он исчез на год, а потом вновь объявился. Теперь это был настоящий музыкант, и, слушая Изабель, покорившую всех этих богатых стариков, Сэл невольно вспомнил о гитаристе. Конечно, Изабель — это совсем другое. Нечто потрясающее. Она ведь совсем ребенок и нигде не училась, а поет как профессиональная певица. У нее не только великолепный голос, не только врожденный талант, но еще и способность передать слушателям саму идею песни, заставить их сопереживать. Эти старики, больные и жеманные, давно забывшие и первую любовь, и первую разлуку, сейчас вспоминали свою юность. И тем ужасней показалась им старость с ее болезнями, и одиночеством, и душевными муками. Изабель разбередила их раны. «Настоящая волшебница», — думал Сэл, когда девушка закончила песню под возгласы одобрения и бурные аплодисменты.

— Чудесно, — вопил маленький старичок, совсем лысый, пытаясь встать на ноги. — Замечательно!

— Браво, брависсимо!

Пассажиры свистели и едва не отбили себе ладони, как подростки на концерте рок-музыки.

«Похоже, ты их достала, — размышлял Сэл, — жаль, они не покупают пластинок. Но ничего, мы достанем и остальных». Словно угадав его мысли, Изабель, сияющая, повернулась к нему.

— Я же говорил, они вас полюбят, — закричал Сэл, стараясь перекрыть шум, и заиграл новую песню — свою. Он слушал, как поет Изабель, и пытался представить себе ее голос в будущем. Она станет великой артисткой. Голос Билли Холидей только трамплин в музыку восьмидесятых годов. Даже сейчас, когда он играл для Изабель и про себя пел вместе с ней свою новую песню, в его голове, словно фрукты в саду, вызревали новые мелодии. Это будут баллады, трогающие до слез и вселяющие надежду в сердца, и шальные танцевальные ритмы, когда невозможно удержать, задницу на стуле...

— Великолепно! — завопил плешивый старичок. И тут Сэл умудрился рассмотреть сквозь плотное кольцо окружавших Изабель пассажиров, что она ему улыбается. Каждый старался коснуться ее нежной кожи, ощутить теплоту и юность, причаститься к ее таланту.

— Невероятно!

— Потрясающе!

Изи вертелась во все стороны, стараясь не упустить его из виду.

— Почему вы скрывали от нас свой талант?

— Вы профессиональная артистка?

— Я хочу купить вашу пластинку! У вас есть пластинки?

— Эта последняя песня просто чудесная. Я никогда ее раньше не слышала.

До Сэла донеслись слова Изи:

— Ее написал Марко. Правда, прекрасная песня?

Сэл почувствовал, как его распирает от гордости.

— Это вы написали сами? — заорал на всю столовую плешивый старичок, обращаясь к Сэлу.

«Хантер, маленького ублюдка зовут Хантер».

— Да, я, — просипел Сэл, следя за Изабель в окружении целой толпы пассажиров. Они гладили ее руки, ее пышные волосы, а она их благодарила и счастливо улыбалась. Впервые за многие годы Сэл почувствовал себя значительным и сильным. Никогда еще он не смотрел с таким восторгом на женщину.