Высокие Горы Португалии

– Но я же объяснял вам, сеньора Каштру, причем на этом самом примере, нет никакого смысла начинать вскрытие трупа с ног. Ноги – периферийные органы в буквальном и патологоанатомическом смысле слова. А что касается ступней вашего мужа, я не вижу здесь никаких следов переломов или каких бы то ни было прочих повреждений – да-да, ничего похожего, – равно как ни малейших припухлостей на коже или заболеваний, никаких неблагоприятных признаков, ни шишек, ни вросших ногтей на пальцах – ничего такого. Наблюдается, впрочем, легкая периферическая отечность – то есть припухлость, – но это обычное дело для человека, умершего три дня назад. Есть также признаки посмертной синюшности кожи вокруг пяток. Еще раз говорю, это обычное дело.

Мария Каштру повторяет в третий раз:

– Начинайте со стопы.

Он молчит. Что за кошмарная ночь! Надо было сидеть дома. И вот нате вам, вместо сделанной работы он получает умалишенную крестьянку у себя в прозекторской. А ведь он пошел в патологическую анатомию как раз затем, чтобы не попадать в подобные положения. Он привык иметь дело с разложением и разжижением трупов, а не мозгов. И что теперь делать? Отказаться и посоветовать ей самой кромсать ступни своего муженька у себя на кухонном столе, уж если ей это так нравится? Тогда придется запихивать старика обратно в чемодан, причем в этот раз нагишом. А как к этому отнесется его престарелая бой-баба – неужто как ни в чем не бывало? Сомнительно.

Он смиряется. Пусть будет по ее воле. Он чувствует себя торгашом на рынке, сбывающим свой товар. Вскрытие, вскрытие… кому вскрытие? Не робей, налетай поскорей! Сегодня особое предложение: одно глазное яблоко за деньги, другое бесплатно. Вот вы, сеньор, как насчет яичка – всего лишь одного для начала? Давайте-давайте, на вскрытие поспешайте! Почему бы не начать со ступней? Если ей хочется начать вскрытие отсюда, пусть будет отсюда. Все для покупателя! Он вздыхает и со скальпелем в руке перемещается к нижним конечностям трупа. Мария Каштру встает рядом.

– Со ступни, говорите?

– Да, – отвечает она.

– Вам без разницы, с какой начинать?

Она качает головой. Он стоит ближе к правой ступне Рафаэла Каштру. Смотрит на нее. В студенческие годы, помнится, ему доводилось препарировать ступни, но за всю свою патологоанатомическую практику, за исключением двух-трех случаев, он не занимался ими никогда. Кстати, сколько там костей? Двадцать шесть и по тридцать три сочленения на каждой? Все связано воедино и приводится в действие кучей мышц, связок и нервов. Превосходно отлаженное устройство – и опора, и движитель.

С чего же начать? Лучше с подошвенной поверхности, нежели дорсальной, – рассуждает он про себя. Меньше костей. Он берется за подъем свода стопы и надавливает. Стопа сгибается, хотя и туговато. Он осматривает подошву. Мозолистая кожа отделится легко, обнажит подкожный жир… выступит желеобразная кровь – немного, в произвольном месте надреза. Ничего зазорного для трупа – только для практикующего патологоанатома.

Он надавливает лезвием скальпеля на выступ средней плюсневой части стопы. Погружает лезвие глубже – неважно, что оно режет, – и ведет его вниз, к пятке. Скальпель легко проходит через подъем выступа стопы к своду, вдоль длинной подошвенной связки. Затем вынимает лезвие, поскольку оно упирается в скопление жировой пяточной ткани.

Из разреза выступает густое вещество. И начинает сочиться на секционный стол. С виду оно белесовато-комковатое, покрытое блестящей пленкой с желтоватым налетом. Запах – едкий.

– Так я и знала, – говорит Мария Каштру.

В его глазах изумление. Господи, это еще что такое? Хотя он выговорил вопрос едва ли не шепотом, Мария Каштру тут же дает ответ.

– Рвота, – говорит она.

Он ближе присматривается к сочащейся массе. Втягивает носом воздух. С виду слизистая, пахнет желчью – ну да, конечно, рвотная масса, притом свежая. Но как такое возможно? Это же стопа. На своем веку он повидал немало омертвений и гнилостных разложений, но такого не видел никогда.

– А чего же еще было ожидать? – продолжает она. – Тяжесть не радость.

Нужны объяснения – это все, что он понимает.