Высокие маки

Ронни только присвистнул, когда Элизабет рванулась вниз с холма. От долгих тренировок, солнца, горного воздуха эта девушка становилась красивее с каждым сезоном. Пришлось увеличить число охранников в отеле, чтобы держать репортеров подальше от нее. Ситуация в Британии становилась все хуже, а эта яркая чемпионка всем своим обликом утверждала обратное. Лыжный клуб Великобритании докладывал о росте числа своих членов на четыреста процентов, особенно много шло заниматься лыжами девушек. Путевки в лыжные лагеря распродавались вовсю. Ронни знал, что в некоторых туристических агентствах на стенах офисов висели плакаты с портретами Элизабет.

Но обо всем этом Элизабет запретила себе думать.

Если она собирается получить золотую медаль, ей надо проходить во время тренировок еще одну лишнюю милю.

Нехотя Ронни признался себе, что это уже не с ним.

Очень хорошо, что Элизабет стала работать как следует, но проблема заключалась в том, что он уже мало чему мог ее научить. Она талантливая лыжница, сейчас это стало отчетливо видно.

Элизабет опередила коллег по команде и его самого.

Ронни позвонил в Лондон, в офис, потребовал дополнительных денег, а потом набрал номер Ганса Вольфа.

— Мы хотим пригласить тебя тренировать Лиз Сэвидж.

Старик расхохотался.

— Ах, Ронни. Ты ведь знаешь, я на пенсии.

Дэвис наступил на горло собственной гордости.

— Ей нужно гораздо больше, чем я могу дать, Ганс.

Какой толк, что ты ее открыл, если не доведешь ее до вершины?

— Она уже получила бронзу на международных соревнованиях.

— Ну и что, черт побери? Приезжай, Ганс. Не смейся надо мной. Ну как, договорились?

Ганс Вольф стал тренером Элизабет. Впервые в жизни она поняла, что такое настоящая работа. Теперь она бегала по несколько миль с тяжелым рюкзаком за спиной. На тренировках в гимнастическом зале он увеличил нагрузку. Она изучала видеозаписи Хейди и Луизы, а он заставлял ее делать письменные заметки. Как только кончались соревнования, едва Элизабет успевала принять душ, они в ту же секунду мчались на самолет. Ганс объяснял, что, если они приедут на новое место раньше всех, у них будет лишний вечер для тренировки.

— Будет у меня когда-нибудь перерыв? — спрашивала Элизабет, когда Ганс тащил ее мимо толпы репортеров у подножия склона.

— Нет, — отвечал он по-немецки. И резко добавлял:

— У тебя будет достаточно времени отоспаться, когда умрешь.

Переезды, тренировки, соревнования. Переезды, тренировки, соревнования. Элизабет проводила день за днем, повторяя этот жестокий цикл. Шикарные бары, блистательные отели, которые она так любила в прошлом году, вообще исчезли из ее жизни: их заменили нескончаемые подъемники, трассы, слалом… Ей снились трассы. В самолетах она мечтала выспаться, чтобы никто не будил ее до полудня. Но несмотря на изматывающий темп тренировок, ей никогда не приходило в голову бросить лыжи.

Причина этого была рядом. Коренастая Хейди Лоуфен, двукратная чемпионка мира, и ее соперница Луиза Левьер, с удивительно низкой аэродинамической посадкой. Когда-то их обеих называли непобедимыми. Но Элизабет знала теперь, что это не так. Она потела, напрягалась, рвалась вперед, сметая все на своем пути. Бронза превратилась в серебро, потом в золото. Она сумела вырвать победу у Луизы, теперь ей оставалось справиться с Хейди. Обе девушки боролись за превосходство по всей Европе. Иногда Хейди выходила вперед, иногда Элизабет, потом снова Хейди.

Элизабет вдруг почувствовала, как отчаянно она хочет победы. Ей двадцать лет, и ей абсолютно нечем похвастаться в жизни. У нее нет ученой степени, на чемпионате мира ее аристократическое воспитание и счет в банке не значили ничего. Талант — единственное, на что она могла рассчитывать, и она хотела доказать, что чего-то стоит. Она хотела быть самой лучшей.

В общем-то, призналась себе Элизабет, ей хотелось быть такой, как Джек Тэйлор. Она терпеть его не могла, но невольно восхищалась им. Ганс заставлял ее следить за всеми победами Тэйлора: он указывал на скорость, на технику, на мастерство.

Джек Тэйлор не был особенно поэтичен в движениях, но его катание можно было сравнить с симфонией, с эпосом. Он прорывался к вершинам спорта, как истребитель Ф — 14 к цели.

Швейцарцы, австрийцы, скандинавы, французы — никто не мог понять, что происходит. Снова и снова звездно-полосатый флаг возвещал о победе.

— Не могу взять в толк, — пожимал плечами шведский тренер. — Он действительно необычный, одаренный от природы парень. Но, ведь в Техасе вообще негде кататься!

Он самый лучший, думала Элизабет. Неужели он не понимает? Этот проклятый Джек Тэйлор со степенями Гарварда еще и потрясающе сексуальный. Она слышала рассказы о его интрижках — настоящий жеребец. А разве мог он быть другим со своим южным тягучим, как патока, говором и жестоким сексуальным ртом?