Высокие ставки. Рефлекс змеи. Банкир

И я пошел прочь — из комнаты, из дома, из этого заросшего сорняками имения, подгоняемый жестоко раненным самолюбием.

* * *

В среду ничего особенного не произошло. Даже меньше, чем я ожидал, — когда я отправлялся скакать в первом заезде, я узнал, что Корал-Кей сегодня в Кемптоне выступать не будет.

— Чертова скотина сегодня ночью долбанулась в своем стойле, — сказал Гарольд. — Я проснулся и услышал, как она бьется. Хрен ее знает, сколько она там провалялась, она была уже полудохлой. Виктора это не обрадует.

Когда плата за заезд ушла меж пальцев, нечего тратить деньги на бензин и ехать глазеть на скачки. Потому я остался дома и распечатал фотографии Лэнса Киншипа.

В четверг я отправился в Кемптон, чтобы участвовать в единственном заезде, думая, что, в смысле заработков, эта неделя уж очень тощая, но почти сразу, как только я вошел в ворота, в меня вцепился какой-то разъяренный коротышка, который сказал мне, что меня ищет его владелец, и если мне нужны заезды, то мне стоит побыстрее шевелить задницей.

Я и пошевелил, и получил заезд прежде, чем тот владелец тренер успел подумать, что я приехал не вовремя и передать заезды кому-нибудь еще.

— Как досадно, — пыхтел он, словно задыхаясь, хотя я понимал, что он спокойно стоял и ждал меня тут минут пятнадцать. — Мой жокей вчера сказал, что никаких последствий падения не чувствует. А сегодня утром нахально звонит мне и сообщает, что подхватил грипп.

— Ну что же, — я подавил смех. — Не думаю, что он может тут что-нибудь сделать.

— Очень опрометчиво.

У его лошадей легкие оказались получше, чем у хозяина, но тем не менее великих подвигов от них ждать не приходилось. Я пришел на одной из таких третьим из шести и полетел со второй за два препятствия до финиша. Малость ушибся, но ничего не повредил, лошадь тоже.

Третья лошадь, на которой я сначала и должен был скакать, была ненамного лучше — неуклюжее недоученное лошадиное отродье с брюхом под стать способностям. Я осторожно повел ее в заезде для новичков, стараясь походя научить прыгать, но благодарности от тренера не получил. Он сказал мне, что я скакал недостаточно быстро, чтобы разогреть ее.

— За нами было шестеро или семеро, — кротко сказал я.

— И впереди тоже.

Я кивнул.

— Ей нужно время.

А также терпение, недели и месяцы тренировки в прыжках. Возможно, у нее не будет ни того, ни другого. И, возможно, мне снова не предложат скакать на этой кляче. Тренер, несмотря ни на что, будет стремиться гнать ее, и она грохнется в ров, и это вправит тренеру мозги. Только бедную лошадь жалко.

Отсутствие лорда Уайта в тот день было для меня облегчением. А вот присутствие Клэр оказалось сюрпризом. Она ждала меня у весовой, когда я переоделся в уличное и пошел было домой.

— Привет, — сказала она.

— Клэр?

— Я подумала, что мне стоит прийти и посмотреть, как все это на самом деле происходит. — Глаза ее смеялись. — Сегодняшний день — это типично?

Я посмотрел на серое пасмурное небо, на жидкую четверговую толпу и подумал о своих трех так себе заездах.

— Довольно типично, — сказал я. — Как ты сюда добралась?

— На поезде. Весьма познавательно. Я весь день тут шаталась, глаза таращила. Я и не знала, что люди на самом деле едят заливного угря.

Я рассмеялся.

— Я и в глаза его не видел. Ну... чего бы тебе хотелось? Выпить? Чашечку чая? Съездить а Ламборн?

Она быстренько прикинула.

— Ламборн. Ведь я оттуда могу вернуться на поезде, верно?

Я отвез ее в Беркшир с непривычным чувством удовлетворения. Я чувствовал себя вправе сидеть рядом с ней в машине. Это было как-то естественно. “Возможно, — подумал я, анализируя свои ощущения, — потому, что она дочь Саманты”.

В коттедже было темно и холодно. Я прошел по дому, включая свет, обогреватель и чайник. И тут зазвонил телефон. Я ответил из кухни, поскольку подключен к розетке он был там. У меня чуть не треснули барабанные перепонки от пронзительного голоса, прокричавшего мне прямо в ухо:

— Я первая?

— М-м-м, — ответил я, поморщившись и держа трубку подальше от уха. — Первая в каком смысле?

— Первая! — Очень юный голос. Ребенок. Девочка. — Я звоню каждые пять минут уже несколько часов. Честное слово. Я первая? Скажите, что я первая.

Тут до меня дошло.

— Да, — сказал я. — Вы самая первая. Вы читали “Коня и Пса”? Газета ведь не появится до завтра...

— В магазин моей тети она попадает по четвергам. — Она говорила так, словно все нормальные люди должны были это знать. — Я беру ее для мамы по дороге домой из школы. Ну, могу я получить десять фунтов? Правда?

— Если вы знаете, где эта конюшня, то да.

— Мама знает. Она вам скажет. Поговорите с ней сейчас, но уж вы не забывайте, ладно?

— Не забуду.

На заднем фоне послышались какие-то голоса, щелканье трубки, а затем женский голос, приятный и куда менее возбужденный.

— Это вы тот самый Филип Нор, что скакал в Больших охотничьих?

— Да, — сказал я.

Похоже, что расшаркиваний было уже достаточно, потому она без всяких оговорок сказала: