Высокий блондин без ботинок

— Сын, когда говоришь такие диковинные слова, переходи хотя бы на итальянский язык, я тебя не понимаю. Так вот, породы она борзая, лет ей немного, всего четыре года, но чувствует она себя плохо. Знаешь, плохо ест, фактически не встает, похудела, осунулась. Я показывала ее лучшим ветеринарам Италии. Они приезжали домой, брали у Лауры анализы, делали рентген легких, электрокардиограмму. Все в норме, но я же вижу, что не в норме. Мне очень жаль эту собаку, я готова ей помочь, но не знаю, что делать.

— У нее были щенки? — спросила Мила.

— Два раза.

— Хорошо ощенилась?

— В смысле?

— Ну, все было в норме?

— Да-да, норма! Один раз сама рожала, во второй раз врач заметил какое-то осложнение и сделал Лауре как это… сечение.

— Мама, давай сейчас не будем об этом, — попросил Марко.

Антония посмотрела на бокал у нее в руках и перевела взгляд на сына.

— А мой любимый сыр с плесенью? — капризно надула губы Антония.

— Сейчас закажу, мама.

— Сходи лучше сам, котик, — попросила она, и Марко, пожав плечами, вышел из комнаты.

Антония, казалось, задумалась, на самом деле она ждала, когда щелкнут двери лифта в коридоре, оповещая, что Марко уехал. Она развернулась к Камилле и схватила ее за руку.

— У нас десять минут. Молчите! Говорить буду я! Я думаю, что вы новая подружка Марка, и он не посвящал вас в историю нашей семьи. У нас, у итальянцев, главное достоинство — дети.

— Это правильно, — согласилась Мила, не совсем понимая, зачем Антонии надо было отсылать сына, чтобы сообщить эту истину.

— Я тоже так считаю, но бог послал нам только одного сына, Марко. И я… — Антония на минуту замешкалась, — я… как сказать… В общем, я с тех пор не смогла работать и поняла, что меня мучает один и тот же страх. Я не могу потерять Марко, единственного сына. У меня возникла идея фикс поскорее женить его, чтобы они с женой нарожали мне как можно больше внуков и внучек. Да-да, не смотрите на меня так. И вот моя задача оказалась невыполнимой. Ему за тридцать, и он не женат. Я замучила Марко разговорами о женитьбе, но ничего не могу с собой поделать. И вот наконец свершилось! Он согласился. Я два дня не могла поверить в свое счастье. Я нашла ему хорошую, образованную и красивую девушку, и он сдался. Я умная женщина и понимаю, что великой любви там нет, но это его согласие сделать меня бабушкой решает все. Его будущая жена Виктория меня вполне устраивает, хотя вокруг Марко всегда были красивые и умные женщины. Вы понимаете мою радость как женщина, пусть вы и не мать?

— Да, конечно… я рада…

— Ох, не вижу я радости у вас на лице! — всплеснула руками мама Марко.

— Ну, на моем лице сейчас вообще трудно что-либо заметить, — сказала Мила.

— Я не так высказалась! Радости нет у вас в глазах, и давайте не будем лукавить. Хотя я не объективный свидетель, но мой сын — красавец, и я это знаю, и вы это знаете. Он очень богат, и все состояние Тозини принадлежит ему как единственному наследнику и будет принадлежать его детям. Марко — выгодная партия, и вы тоже не случайно появились у нас в доме. А я этого не хочу! Через несколько дней у него свадьба здесь, в Москве, по русскому обычаю, как хотят родители невесты, а потом он улетает в Италию и продолжит торжества уже там. И я не хочу, и я не допущу, чтобы это сорвалось! Я прокляну любого, кто встанет между моей мечтой и ее осуществлением. Мать у итальянцев играет большую роль в семье, и не думайте, что без моего благословения у вас что-нибудь получится!

— Да я и не думаю… — пролепетала Камилла.

— Молчите! У меня остается мало времени! Ваша партия проиграна! Не знаю, что там у Марко к вам, мне лично уже надоела эта нескончаемая вереница девиц, чьих имен и национальностей я не запоминаю. Марко решил остепениться, и я, как коршун, буду оберегать это взаимовыгодное соглашение. Вам, Камиля, ничего не светит, поверьте мне! Вы вообще не в его вкусе, я готова заплатить вам! — выпалила Антония. — Говорите сумму!

— За что? — не поняла Мила.

— За то, что вы сейчас встанете и испаритесь. Исчезнете из его жизни навсегда! Я не допущу больше никаких девиц в нашем доме с уже обручившимся мужчиной! У Тозини есть гордость и мораль! Лично против вас, деточка, я ничего не имею, но поймите и меня! — Антония умоляюще смотрела на Милу.

— Конечно, я уйду… я не собиралась здесь оставаться. Я не знаю, зачем Марко привез меня к себе в гостиницу. Я сейчас же уйду! — заверила Мила взволнованную мать, она была в здравом рассудке и понимала, что в ее ситуации Золушки часы должны были пробить двенадцать рано или поздно.

— Нет, ты не поняла меня, Камиля. Ты должна уйти в эту секунду, не прощаясь и не встречаясь с Марко, пока его нет! — заверила ее Антония.

— Но… как я уйду? Лифт сюда один, и на нем приедет он? — оторопела Мила, подумав, уж не хочет ли эта мать-наседка выбросить ее из окна гостиницы, пожелав счастливого пути на прощание?

— Ой, я, кажется, слышу лифт! — вздрогнула Антония и схватила Милу за руку. — Идем скорее, я покажу тебе запасной выход!