Высокий глерд

Я оглянулся, убитых переворачивают, срезают мешочки с монетами, обшаривают карманы, начинают сдирать доспехи, кто–то умчался в распахнутые ворота, старательно прижимая к груди собранные мечи, копья и топоры.

— Когда закончите, — велел я, — ворота закрыть, выставить двойную охрану! И сразу звать меня, если что.

Ювал отчеканил преданно:

— Будет сделано!

Мужики тоже двигаются быстрее и смотрят преданно, что и понятно, ощутили во главе их слабой стаи сильного волка, с ним всех порвут, а женщин заберут себе.

Я взбежал на крыльцо, в холле попалась женщина, но я даже не посмотрел, насколько низко приседает и насколько у нее видно, поднялся к себе наверх и резко распахнул дверь.

Глердесса Николетта вспикнула перепуганно, стоит посреди комнаты с вытаращенными глазами и вся трепещущая, кулачки сжаты и притиснуты к груди, щеки бледные, как алебастр, дышит часто, уже снова убегает, быстро–быстро перебирая лапками.

Я сказал небрежно:

— Сидите, сидите, я же не король… Да сядьте же! Не могу же сесть, пока вы передо мной что–то выстаиваете…

Она пропищала:

— Я не выстаиваю, мне страшно!..

Я выждал, когда сядет, сам опустился в кресло, тело все еще сведено напряжением, как же, я всаживал пулю за пулей в живых людей, а мне это жуткое и неправедное дело, надо признаться, понравилось.

— Вы либо соврали, — сказал я, — либо ошиблись. В общем, след вы заметали плохо, за вами увязалась погоня. И почти настигла. Сейчас семь человек остались по ту сторону ворот, а мое сердце бедное свело скорбью и печалью…

Она побледнела, в глазах метнулся страх.

— Они требуют… выдать меня?

— Еще как, — сообщил я. — С непристойными угрозами.

Она прошептала:

— Это капитан Брит. Только он мог настигнуть меня так быстро.

— Точно, — согласился я. — Он самый. Так что вы можете сказать в свое оправдание?

Она вскинула голову, выпрямилась с неожиданно проступившим достоинством отчаяния.

— Глерд, я взываю к вашей защите! Вы должны спасти меня!

— Почему? — поинтересовался я. — А вдруг вы там короля зарезали? Ну ладно, короля можно, у него работа связана с постоянным профессиональным риском, но если и малых детей закололи кинжалом? Или за ноги и головой об угол?.. Так, чтобы мозги в разные стороны?

Она отшатнулась, на лице крайнее отвращение.

— Глерд! Я не совершала преступлений!

— Тогда вас можно выдавать королевскому отряду, — решил я. — Думаю, вы легко докажете свою невинность.

Она вскрикнула:

— Нет!

— Что нет?

— Не выдавайте!

— Почему?

— Не будет суда, — выпалила она. — Меня просто заточат в башне и не позволят никому навещать!

— Почему? — спросил я. — Ах да, вы носительница некоей важной тайны? Тогда вас точно нужно в темницу. Государственные секреты воровать нельзя, это шпионаж. А так как вы перебежали границу, то это вообще международный шпионаж, страсти какие!.. А я не могу поддерживать противоправные действия против незаконного королевского режима.

Она топнула ногой.

— Нет!.. Это личные тайны!

— И потому такая погоня? — спросил я с недоверием. — Ладно, что сделано, то сделано. В общем, я вас не отдал.

Она спросила с надеждой и недоверием:

— Они уехали… ни с чем? Но все равно вернутся!

— Эти вряд ли, — сообщил я. — Или они зомби? А другие, если и явятся, то не скоро. До замка этого Финлея Барклема сколько миль?

Он подумала, ответила со вздохом:

— Мало. Где–то всего миль семьдесят.

— Значит, — сказал я, — сегодня точно гостей не ждем. А завтра будет завтра. И, может быть, прибудут новые. А этих сейчас закапывают. В сторонке от дороги.

Она охнула.

— Они погибли?

— Немножко, — ответил я. — Немножко погибли.

Она распахнула глаза.

— Немножко… это как?

— Только тела, — любезно сообщил я. — Души я не трогал! Совершенно. Так что они живы и, надеюсь, здоровы. Хотя, конечно, бывают и больные души, прожженные, дырявые, а то и вовсе мертвые…

Она спросила торопливо:

— Погибли все? И капитан Брит?

— Да сколько их было, — буркнул я. — Всего семеро. Вместе с капитаном. Можно было бы послать мальчишку с прутиком разогнать, но я там оказался как раз в то время… Я не совсем уверен, что поступил правильно. Вообще–то если бы этот капитан попросил отдать вас вежливо, я бы отдал. Я и сам вежливый, вы заметили?

Она охнула:

— Выдали бы?

— Отдал бы, — уточнил я. — Но он оказался груб, а я эстет, знаете ли. В общем, я уговорил их отказаться от своей идеи.

Она прошептала, глядя на меня широко вытаращенными глазами:

— Это называется уговорили?

— Точно, — ответил я. — Я вообще человек вежливый и люблю уговаривать. Вас как, уговаривать надо?

Она тут же гордо выпрямилась, глаза блеснули гордостью и гневом.

— Я невинная!

— Правда? — переспросил я с сомнением. — Я думал, невинны только младенцы… Знал же, что церковь все врет.

— Я девственница, — уточнила она.

— Это легко исправить, — заметил я. — Не хотите? Ну как хотите, баба с воза… Я вообще–то на вашу невинность и не покушался. Я вообще–то не споку- сливый.

Она смерила меня недоверчивым взглядом.

— Точно?