Высокий счет

— Правильно. А общий объем всех производственных корпусов почти десять МГУ! Пойдем дальше. «Дважды сюда приезжали небольшие группы итальянских инженеров фирмы «Фиат»: сначала осматривали выбранную площадку, через год знакомились с ходом работ. В Тольятти находятся ярославцы и горьковчане, москвичи и куйбышевцы, кто угодно, только не туринцы. В Италию, в Турин и обратно, летает главным образом почта»… Ладно. Хотя в Турине постоянно находится группа наших специалистов во главе с техническим директором завода — увязывают детали проекта, закупают оборудование…

Добрались до конца статьи. Закурили.

— Да, вот уже и год прошел, — задумчиво сказал помощник Строева.

— Год будет в октябре, — поправил Виктор Петрович.

— Нет, для меня в августе. Работал я главным инженером УКСа одного из заводов. Вдруг заместитель министра Поляков вызывает в Москву. Приезжаю — там еще четверо таких же вызванных, с разных заводов. Виктор Николаевич ставит задачу: будем строить огромный автозавод. Имеется предварительное соглашение об участии в проектировании итальянской фирмы «Фиат», больше пока ничего нет, все нужно начинать с самого начала. Созвал представителей проектных организаций, рассказал о будущем заводе, о сроках.

— Проектировщики ахнули, конечно? — спросил я.

— Они сначала не поняли. Говорят, справиться трудно, но можно, за три-четыре года рабочие чертежи выдадим. А Виктор Николаевич смеется: «Придется уточнить, через три-четыре года наш завод будет выдавать автомобили, а чертежи нужны гораздо раньше, на земляные работы — немедленно!» Все шумят: «Невозможно! Утопия!». Но потом перестроились, большинство институтов справлялось с этими невероятно сжатыми сроками, на их фоне отстающие стали заметней, напыщенность их представителей как рукой сняло… Да вы сами побывайте на совещаниях у генерального директора, послушайте проектировщиков, это интересно…

Побывал. Поляков собрал около ста представителей различных проектных организаций, чтобы согласовать графики поступления чертежей на ближайшие недели работы. Всем заранее были розданы вопросы — индивидуальные, к каждому из институтов. Совещание началось с выступлений «наиболее благополучных». В вопросах и ответах — быстрота и конкретность:

— Вам все ясно? Срок исполнения принимаете? У кого-нибудь претензии к этому институту есть? Есть претензии? Нет? Вот наш представитель, идите вместе с ним, согласовывайте детали, подписывайте. Всего хорошего.

Внешне Поляков абсолютно спокоен, хотя изредка его плечи нервно подрагивают, того и гляди генеральный директор взорвется. Но он корректен и учтив, даже обрывая говоруна, делает это тактично. Тут собрались решать, а не разглагольствовать.

— Нам необходимы уточнения, — заявляет один из проектировщиков. — Мы ставим вопрос так: если «Промстройпроект»…

— Ставящих вопросы слишком много, — говорит Виктор Николаевич. — Привыкайте отвечать. Ссылаясь друг на друга, мы утонем в бумаге. Вы подпишете график?

— Вообще-то я не уполномочен…

— Получите полномочия. Давно изобретен телефон, телетайп. Некомпетентные люди нам в Тольятти не нужны. Свяжитесь со своим начальством. Переходим к следующему…

И так неумолима его логика, что никто не спорит. За минуты решаются вопросы, которые казались вообще неразрешимыми.

Брошена лаконичная фраза:

— Группа институтов, проектирующих промышленную базу КГС, до сих пор предлагает недостаточно современные решения.

— Серьезных претензий к нам не было, — обороняется представитель проектировщиков.

— Я не хотел превращать это в бумагу, — отвечает Поляков. — Если нужно, могу. База проектируется вами без учета того, что в дальнейшем она будет обслуживать завод. А засорять такими зданиями территорию около завода мы не позволим.

Еще вопрос:

— Жилые дома принятого типа оказались слишком дорогими, Виктор Николаевич, скажите, что выбросить: плитку или…

— Слишком скользким путем идете, — вдруг отвечает генеральный директор. — Вы стоите на базе спихотехники, заранее готовите себе оправдания, ищете их у нас. Вы не пробовали спросить не у нас, а у своей совести?

«Спросить у своей совести»…

Наверно, и ты, Марика, спросила у своей совести — остаться тебе или уехать. Успехов тебе. «Йыуду тээле», как говорят эстонцы, — «силы в работе».

Сейчас я все узнаю о тебе у Лени Бойцова. Что-то он скажет?

В позапрошлом году я бывал на этом берегу часто: мы ведь жили-то рядом…

Тут я и познакомился с Леней и Тоней, наверно, у этого самого камня. Вот и обрыв нависает за спиной, как тогда, два года назад, хотя стал он как будто повыше… Да, выше, конечно, выше! И свежая осыпь у его подножия — след новых обрушенных метров земли, и овражек, тогда чуть заметный, теперь глубже врезался в гору, разветвился. Волны-то ходят нешуточные, бьются о берег, шторм за штормом наносит удары.

Как пустынно сегодня на этом берегу! Ни души у осенней хмурой воды.