Высокий свет. Стихи

Когда подъезжали к седому аулу,

Мы даже всплакнули с тобою немножко.

Нам было тогда по пятнадцать…

И дома, И в школе с тобой неразлучны мы стали.

Нам дружба не только по книгам знакома,

Мы сами на деле ее испытали.

Журналист мечет стог

Фанилю Асянову

Журналист приехал как-то

Из столицы в наш колхоз.

Громыхая, новый трактор

Копны сена к стогу вез.

Пахло высохшей травою,

Дымом дуло из села,

А над самой головою

Туча медленно плыла.

Трактористы журналиста

Издали заметили,

Трактористы журналиста

Как родного встретили.

Времени осталось мало

До коварного дождя;

Туча их не поджидала,

Тучу тоже ждать нельзя.

Трактористы видят: скоро

Дождь припустит по полям,

И они тогда собкора

Посылают к косарям.

Под ногами по колено

Клевер, кашка и пырей…

Косари метали сено

Все быстрее и быстрей.

Горячо текла работа,

Стог старались завершить.

Журналисту вилы кто-то

Вдруг додумался всучить.

Он еще стоял сначала,

Глядя в сизый небосклон,

А потом, хотя и мало,

Взял в навильник сена он.

И опять идет работа.

С журналиста пот течет.

И на лбу росинки пота,

И на шее крупный пот.

Но зато напишет очерк

Про работу и про тучи…

У него хороший почерк,

А теперь он будет лучше.

Работа

На силуэты хрупких веток

Упала влажная роса.

И до прозрачного рассвета

Всего каких-то три часа.

Мой сон в такую ночь недолог.

Проснусь и выйду на простор,

Когда заря купает полог

В туманной свежести озер.

Уйду в расцвеченное утро

Навстречу радостным ветрам.

И вновь речному перламутру

Привет от солнца передам.

По мокрым травам выйду в поле.

Спущусь с косой в глухой овраг,

Набью кровавые мозоли

На тяжелеющих руках.

И рукавом росинки пота

Сотру я с влажного лица,

Так хорошо всю сласть работы

На сердце чуять до конца.

* * *

Ветер, балуясь порошею,

Разыгрался у окна…

Где ты, девочка хорошая,

Ненаглядная жена?

Я один. Трещат поленья.

Ветер бесится с утра.

Как ты там в глухом селенье

Коротаешь вечера?

На столе твоем тетрадки,

Как тогда, давным-давно.

Ты, наверное, украдкой

Смотришь в синее окно

На холодную дорогу?

А меня все нет и нет.

Потерпи еще немного,

Будет сказочный рассвет.

Я вернусь. Стряхну снежинки

С полушубка на крыльце

И сотру твои росинки

На заплаканном лице.

Где ты, девочка хорошая?

Где ты, милая жена?

Ветер, балуясь порошею,

Разыгрался у окна.

* * *

Я от родительского дома

Уже давным-давно отвык…

Но не забыл густых черемух,

Пел под которыми родник.

Но не забыл веселый домик

В четыре маленьких окна,

Где, перелистывая томик,

Сидела девочка одна.

Я к ней тогда стучал несмело,

Потом в окне вставала тень,

Калитка старая скрипела,

И мы скрывались в темноте.

И под зеленым покрывалом

Я видел блеск красивых глаз,

Когда черемуха роняла

Душистый белый снег на нас.

…За эту старую калитку

И за черемуху в саду

Пойду на подвиг и на пытку,

На испытания пойду.

На учении

Встало солнце.

Ведренно.

Тишина в лесу.

А росы!

Хоть ведрами

Черпайте росу.

Все уже проверено.

Время нас не ждет.

Командир уверенно

Выбежал вперед.

К сопке перебежками

По траве густой

Мы бежим, не мешкая,

Мы вступаем в бой.

Хмуро брови сдвинули,

Миновав кусты,

Мы врага откинули

С данной высоты.

…Помнит отделение

Заповедь свою:

Тяжело в учении,

Но легко в бою.

Кухня полевая

Все готово…

Кухня полевая.

Повар с карабином за спиной.

Мы в поход уходим, понимая

Важность этой кухни полевой.

Помнят все из нас,

Как на привале,

Где столовой нет – и не ищи, -

Нас неоднократно ободряли

Прямо здесь сготовленные щи.

Котелок наполнен до отказа.

Повар улыбнется:

– Успевай,

Да за кашей подходите сразу.

Побыстрей! А то остынет чай…

Поедим. И снова песня ухнет,

Над степными далями взлетит.

Хорошо, когда всегда у кухни

Повар вроде нашего стоит.

На стрельбище

Заиндевел на стуже автомат.

Чуть застоишься – ног не оторвать.

Зима – не лето.

Но привык солдат

В любой мороз в любую даль шагать.

На полигон торопится наш взвод.

Снег, как живой, отзывчиво скрипит,

В студеном воздухе

То штык мелькнет,

То вдруг снежинка тихо пролетит.

Чуть-чуть метет…

Холодный нынче день!

В такой мороз не очень-то легко

Поймать на мушку дальнюю мишень,

Чтоб не пустить все пули в «молоко».

И, прежде чем залечь на рубеже,

Мы собрались сначала в полукруг,

Солдат, служивший третий год уже,

Как первогодок, взволновался вдруг.

– А вдруг, ребята, вдруг да промахнусь?

Ведь пуля-дура может улететь

Совсем в другую сторону…

– Не трусь!

Ты сам-то человек, а не медведь.

– Не торопись, спокойно, по одной…

Сержант сказал:

– А я стреляю так,

Как будто не мишень передо мной,

А настоящий враг.

И говор стих – сержант правее нас.

Потом легли на снег без лишних слов.

А у меня слезился правый глаз

И кашлянуть хотелось, как назло.

Мешал мороз…

Мешали нам снега…

Но у солдат,

Любивших петь и жить,

Плясал на мушке силуэт врага,

Которого нельзя не поразить.

Отец

Жаль, что в доме отца,

В Бузовьязах, бываю я редко,

Но, вернувшись сюда,

У родного присяду крыльца,

Вспоминаю своих

Работящих и праведных предков,

И особенно часто

Воскрешается образ отца.

Мударис Сулейманов

Был в боях и контужен, и ранен,

По Германии шел,

Дошагал до китайских границ.

Положу на могилу его

Я букет запоздалой герани,

Припаду на колени

С головою, опущенной ниц.

Дома пахарем был,