Высокий, царственный и сварливый

— Забавно? — эхом повторила я. — Нет, — я протянула руку и положила её на его массивное плечо, перекинула ногу через его бедра, оседлав его колени. — Это было не ради забавы.

— Ты ведешь себя как паршивка, Эсмеральда, — прорычал он, его руки нашли мою талию и сильно сжали.

Может быть, одно это слово и не должно было возбудить меня так сильно, как оно возбудило, но всё тёмное и чувственное внутри меня было тем, что я прятала за маской вежливой принцессы, трахающейся только в миссионерской позе. Это было моим спасением. Моя свобода поступать так, как я хочу, и быть наказанной за это, не теряя чувства контроля.

Но вся игривость, которую я чувствовала, была отодвинута на задний план, когда что — то противоречивое и тревожное отразилось на лице Кая, прежде чем он закрыл глаза. Обхватив одной рукой его шею сзади, а другой обхватив его щеку, я прильнула к нему, прижимаясь всем телом.

— Что случилось, Кай? — прошептала я.

Он обвил руками мою спину, прижимая меня к себе.

— Не думай, что я не хочу тебя, Эсмеральда, хочу. Очень сильно, — он прижался своим лбом к моему. — Но если ты когда — нибудь подумаешь, что я использую тебя как отвлечение из — за сегодняшнего дня, я…

Я улыбнулась.

— Ну, учитывая, что ты тот, кто заставляет нас обоих ждать, потому что ты хочешь уважать мои чувства, я не думаю, что могла ошибочно подумать, что ты используешь меня, Кай. Никогда.

Он издал забавный звук.

— И с тех пор ты сделала своей миссией свести меня с ума из — за этого решения, — слегка прорычал он. — И это работает, Бэббл. Это чертовски работает, но…

— Но?

— Но ты должна знать, что была права, — он отодвинулся достаточно, чтобы посмотреть мне прямо в глаза. — Я могу быть напористым. Но я хочу быть более напористым, — он заметно сглотнул. — Как бы сильно я ни хотел быть нежным с тобой, я хочу…

Он прижал меня ближе, но ничего не сказал, по — видимому, изо всех сил пытаясь признаться вслух в том, чего он хотел. Я могла бы заполнить этот пробел, но не сделала этого. Мне казалось важным позволить ему сказать это самому.

Я ободряюще провела большим пальцем по его скуле, когда он снова открыл рот.

— Я хочу быть грубым с тобой, Эсмеральда. Больше, чем просто грубым, — он посмотрел прямо мне в глаза. — Я хочу быть для тебя чем — то вроде…доминанта. Но я знаю, что не всем это нравится, или это кажется странным и неправильным, и если ты этого не хочешь, то я не буду таким, — он покачал головой. — Никогда. Я бы никогда не сделал того, что тебе не нравится, Эсмеральда. И я бы никогда не причинил тебе вреда.

Может быть, дело было в том, как он это сказал — быстро, взволнованно, почти извиняющимся тоном, — но у меня было ощущение, что именно Мэг заставила его так себя чувствовать. Что это было неправильно или что ему нужно было извиниться за то, что ему нравилось, что было неправдой. И я так сильно это ненавидела.

Я захватила его рот в поцелуе, крепком, но быстром.

— Я хочу, чтобы ты доминировал надо мной, Кай, — сказала я ему в губы. — И я знаю, что ты никогда бы не причинил мне боль, и тебе не нужно беспокоиться о том, что ты причинить мне боль. Мы можем обсудить наши ограничения, и у нас может быть стоп — слово. Что — нибудь понятное, что легко запомнить, и что мы оба сможем использовать.

— Обезьяна, — пробормотал он через несколько мгновений, ища согласия.

— Обезьяна, — повторила я, широко улыбаясь. — Мне нравится. Легко запоминается и понятно.

Между нами повисла приятная тишина. Все эти мягкие улыбки и взгляды. Но мягкость — это было уже не то, чего я хотела от Кая. Особенно когда я всё ещё чувствовала выпуклость его члена.

Я игриво вздернула подбородок.

— Разве ты не собираешься прикоснуться ко мне, мистер Идеальный принц? — замурлыкала я, сжимая его плечи, немного подавшись вперёд у него на коленях. — Или ты колеблешься, потому что, честно говоря, ты только говоришь, а не действуешь. Способен играть со мной только наполовину.

Он сузил глаза, в них вспыхнул зловещий жар, вызвавший во мне трепет. Я со вздохом повела бедрами; его член тёрся прямо о мой клитор через одежду.

— Ну знаешь, целуешь меня, но не трахаешь. Преследуешь меня, но не берёшь в плен, — его пальцы восхитительно сильно впились в мою талию. — Называешь меня паршивкой, — я ухмыльнулась. — Но у тебя не хватает смелости приручить меня.

Его рука появилась из ниоткуда. Злобная и быстрая, как змея, когда он схватил меня за горло и притянул к себе. Я ахнула от шока, расплавленная боль бессмысленного наслаждения пронзила мое нутро. Этого было достаточно. Одно. Чёртово. Прикосновение. И в моих прозрачных стрингах была лужица.

— То, что я этого не сделал, — прошептал он так обманчиво скромно, что волосы у меня на затылке встали дыбом. — Не значит, что я не могу этого сделать, Бэббл. Так что следи за тем, что говоришь.

С тяжелым ударом в груди я приподняла брови.

— Тогда докажи это. Потому что я не верю…