Высокий, царственный и сварливый

— Нет, — тихо сказала я. — Не могу сказать, что мне не любопытно, но что бы ни случилось, я могу сказать, что всё было не совсем хорошо. Я не собираюсь заставлять тебя говорить об этом, если ты не хочешь, — я села немного прямее. — Но…хотела бы сказать, что очень быстро невзлюбила её. То, как она покровительственно относилась к тебе, вызвало у меня желание бросить кирпич ей в лицо.

На его щеках появилась едва заметная ямочка.

— Ты не одна такая.

— Обычно я не ругаюсь матом, но она была С — У — К — О — Й.

— Она нарциссистка, — сказал он, отвлекаясь на растение, которое уже пересадил. — Она всегда была милой, когда ей это было нужно, а потом она становилась…жестокой и манипулирующей. И мне потребовалось слишком много времени, чтобы понять, что это была форма жестокого обращения.

Ужас окутал меня, оставляя ощущение холода на коже. Я сидела неподвижно, пока Кай поднимал растение рядом с собой и осторожно доставал его из горшка.

— Консультант, к которому я обратился после расторжения нашей помолвки, сказал мне, что эмоциональное насилие поначалу не всегда очевидно, потому что у насильников есть способ заставить вас поверить, что это разово или всё это просто у тебя в голове. И ты веришь в это, потому что человек, с которым у тебя отношения, должен заботиться о тебе. Так зачем ему пытаться причинить тебе боль? Это то, в чём ты пытаешься убедить себя…Со мной было так же. Первые несколько месяцев, когда я встречался с Мэг, были…великолепны, — объяснил он, рассеянно уставившись на почву. — Мне было двадцать два, а ей двадцать четыре. Я закончил университет и пытался осознать свой долг принца, а она только начинала работать на новостной станции. Но мы были рядом друг с другом, и любое свободное время, которое у нас было, мы проводили вместе.

— Но она начала меняться. Она начала словесно оскорблять меня. Принижать то, что мне нравилось. В шутку унижала меня перед своими друзьями. Заставляла меня чувствовать, что я плохо с ней обращаюсь. И я поверил ей, даже если часть меня не была уверена в этом, — он перевел свой пустой взгляд на меня. — Потому что, когда кто — то постоянно говорит тебе, что ты плохой человек, ты тоже начинаешь так думать.

Горькое покалывание пробежало по задней части моего носа.

— Кто — нибудь видел, что она с тобой делала?

Он кивнул.

— Никто не знал подробностей, но все вокруг меня знали, что что — то не так. Отец, мать, Фэй, Джиджи и дядя Арш, даже мои друзья, все они пытались поговорить со мной и убедить меня пересмотреть наши с ней отношения. Я слышал их, я знал, что они были правы, но Мэг так сильно прижимала меня к себе, что я не знал, как вырваться. И вместо того, чтобы попытаться покончить с ней, я сделал ей предложение.

— Почему?

Он пожал плечами.

— Я не знаю. Полагаю, какая — то часть меня пыталась доказать, что она неправа в том, что я отношусь к ней несерьезно. А другая часть глупо надеялась, что она изменится, если отношения между нами продолжатся.

— Она не… — прошептала я. Толстый комок застрял у меня в горле.

— Она не изменилась, — повторил он и выдержал долгую паузу. — Через шесть месяцев после нашей помолвки я застукал её за издевательствами над Адамом, когда пригласил её на ужин. Ему было четырнадцать, — лицо Кая исказилось от негодования. — Я никогда не забуду, каким испуганным он выглядел. Но, увидев, что она обращается с ним точно так же, как обращалась со мной, я понял, что больше так не могу. Она никогда не собиралась меняться, и я не мог провести остаток своей жизни с кем — то, кто мог причинить боль ребенку. Я был так зол, что чуть не вышвырнул её из дворца. Отец и дядя остановили меня, но на следующий день к нам пришел её отец, и мы договорились об урегулировании. О расторжении нашей помолвки было объявлено как обоюдное решение, но Мэг должна была немедленно разорвать со мной все связи.

— Несколько дней спустя Адам сказал мне, что она и раньше была ужасна по отношению к нему, — влага наполнила глаза Кая, и то, что осталось от моего сердца, разбилось на миллион острых осколков. — Я ненавидел себя за то, что позволил ему пострадать. Я ненавидел то, что не остановил её. Я был так слаб из — за неё…

Я практически бросилась к Каю, обвила руками его шею и стиснула в объятиях, когда несколько слезинок скатились по моему лицу.

— Это была не твоя вина. В этом никогда не было твоей вины, — воскликнула я.

Всё болело. Каждый уголок моего тела. В равных долях гнева и боли. За всё, через что прошел Кай. За всю боль и издевательства, с которыми ему пришлось столкнуться. Неудивительно, что он так отреагировал, когда подумал, что я причинила боль Адаму в библиотеке. Это всё из — за неё.

Как она могла? Как она посмела. Мне хотелось накричать на неё и выставить её перед всем миром отвратительной, самовлюбленной, жестокой сукой за то, что она посмела заставить Кая чувствовать себя таким ничтожеством.