Высокий Утес (СИ)

Высокий Утес хорошо помнил день, в который впервые повстречался с белыми людьми. Произошло это у берега реки Бразос. Вождь Твердый Камень организовал поход на небольшое поселение, расположенное у восточной излучины реки. Военный отряд состоял из восьмидесяти пяти воинов. Кайова попытались совершить внезапное нападение, но, как оказалось, жители пребывали в постоянном ожидании опасного врага. Этому способствовали многочисленные атаки команчей во главе с Бизоньим Горбом.

Бледнолицые сражались отчаянно. Однако Высокий Утес не увидел в них храбрости. Лишь страх перед жуткой расправой и желание остаться в живых. На своем веку он встречал очень мало белых людей, проявлявших неподдельную отвагу на поле боя. И все же эти белые оборонялись яростно. Они прекрасно знали, что их ждет, попадись они в плен к столь суровым противникам. Юный воин, которого все называли Вьющимся Хвостом, отличился своей бесстрашием и здесь. Он сражался так же отважно, как и в битвах с тонкавами, уичита и кикапу. Он на скаку снимал скальпы с бледнолицых, боявшихся его, как огня, что все поглощает. Позже, у племенного костра, он говорил, что скальпировать белых так же просто, как сдирать шкуры с уже мертвых койотов. Вождь Твердый Камень сказал своим воинам после сражения:

-В телах бледнолицых теплится жизнь, но дух их - мертв.

С таким заявлением все были согласны.

Получив все, чего они хотели, воины направились в свой лагерь, к реке Тринити. Разведчики, обследовавшие окрестности, вернулись с добрыми вестями.

-По прерии тащится одинокий фургон, - доложил лазутчик Брошенный Топор, - Мы без труда можем захватить его. Зато добычи в таких повозках бывает много.

-Великий Дух нам благоволит! - воскликнул Твердый Камень, получив эту новость, - Не успели мы покинуть город, где столько всего получили, как сразу же наткнулись на фургон!

Их нежданное появление очень сильно испугало мистера Альберта Кейджа и его жену, Патрицию. Меньше всего белым путникам хотелось попасться на глаза диким индейцам. Но иного пути не было. Капитаны караванов отказывались организовывать рейсы через индейские территории в такое неспокойное время, а Кейджам необходимо было добраться до Остина в кратчайшие сроки. Альберт безжалостно хлестал коней кнутом, заставляя животных скакать во весь опор. Он пытался уйти от вопящих дикарей, однако очень скоро ему стало ясно, что это невозможно. Тогда он схватился за ружье и, без всякой надежды, взмолился к Богу о спасении. Он передал вожжи до смерти напуганной супруге.

Вьющийся Хвост бил коня пятками. Мустанг мчался галопом. Воин усвоил урок, преподанный ему старшими, после того, как ему запретили хвастаться своими подвигами у костра племени. Он теперь не обгонял вождей, но, при этом, держался к ним ближе, чем остальные. Подняв ярко расписанное узорами копье с хорошо отточенным наконечником над головой, он не переставал издавать боевой клич, чем заставлял обреченных бледнолицых съеживаться от страха. В фургон полетели первые стрелы. Кайова пытались лишить повозку возницы, со смертью которого лошади должны были остановиться. Но белый человек, державший в руках ружье и готовившийся к обороне, ловко уклонялся от стрел.

Альберт взвел курок и выстрелил. Один из преследователей, воздев руки кверху, с визгом свалился с лошади. По телу его бежал теплый ручей алой крови. Потеря одного из бойцов наполнила яростью сердца краснокожих. Один из них метнул томагавк, который едва не угодил в бедро Альберта. Смертельное оружие с громким звяканьем вонзилось в фургон, неподалеку от цели. Кто-то пустил еще одну стрелу. Она-то и пронзила сердце белого поселенца. Патриция, всем естеством которой завладел животный ужас, потеряла контроль над лошадьми. Индеец, весь покрытый черной боевой раскраской, схватил лошадей за уздцы. Фургон остановился.

Вьющийся Хвост первым влез в повозку. Кастрюли, покрывала, довольно скромный запас пороха, немного пищи, очевидно, для недельного проезда по прериям - все, что могло понадобиться бледнолицым поселенцам, решившим сменить место жительства. Это не сильно обрадовало воина, надеявшегося на богатую добычу, но и не разочаровало его. Все-таки добра, захваченного в поселении, было достаточно, чтобы еще месяц, а то и больше, не жаловаться на нехватку чего-либо. Вслед за юношей в фургон залезли еще несколько индейцев. Копошась в поживе, они заметили, как белая женщина, спрыгнув, с козел, помчалась в прерию с ружьем в руках. Два воина бросились за ней вдогонку.

По щекам Патриции Кейдж текли слезы. Она не раз слышала леденящие душу истории о захваченных дикарями белых женщинах, и обо всех невыносимых трудностях, что выпадали на их долю в плену. Что делать? Ей вдруг вспомнились рассказы о тех леди, которым удалось стать женами вождей. Она не надеялась, что ей повезет также. Все чаще она посматривала на крепко сжимаемое в руках ружье. Если она попадется в руки этим краснокожим, ничем хорошим для нее это не обернется. Патриция решилась на отчаянный шаг. Она остановилась, придвинула дуло ружья к подбородку и спустила курок.