— Сдадут — выйдем. Нам сейчас главное получить ответы на все свои вопросы. — Иван задрал голову, оглядывая высокий, но вовсе не недоступный забор. — Сейчас ты меня подсадишь, я залезу и калитку изнутри открою, а то порвешь еще свой щегольский прикид.
— От щеголя слышу, — задиристо сказал Беляев, но не договорил. Из-за закрытой калитки, из-за высокого надежного забора вдруг послышался выстрел. Одинокий ружейный выстрел, который вряд ли сулил что-то хорошее.
— Ты слышал? — тревожно спросил Беляев, а Иван судорожно заколотил в железо калитки своим крепким кулаком.
— Эй, хозяин, открывай! — плюнув на недавнюю конспирацию, заорал он. — Матвеев, ты слышишь меня? Это я, Корсаков. Поговорить надо.
За забором глухо стукнула дверь, видимо входная, послышались мягкие шаги, скрадываемые снегом, и все стихло.
— Так, подсади меня, — скомандовал Иван Беляеву.
— Осторожно, там стреляли.
— Подсади, говорю.
Он не поднялся, а скорее взлетел на гребень забора и мягко спрыгнул с другой стороны. На чужой территории было тихо и пустынно. Лишь небольшая цепочка следов вела от крыльца куда-то на задворки.
Иван дернул затвор ворот, впуская Беляева, и присел на корточки.
— Валенки, — глухо сказал он.
— Что?
— Я говорю, след от валенок. Так, Алексей, иди в дом, ищи хозяина, я попробую посмотреть, куда пошел владелец валенок.
Следы уводили в глубь довольно большого участка, петляли среди сосен и привели идущего по ним Корсакова к маленькой неприметной дверце в задней части забора. Иван толкнул дверцу и оказался на берегу Волги. Ни зги было не видно на неосвещаемом берегу. Где-то вдалеке хлопнула дверца машины, взревел мотор. Человек в валенках уехал, и догнать его было уже невозможно. Иван, чертыхнувшись, вернулся к освещенному крыльцу, у которого топтался Беляев. Алексей был бледен, лицо перекошено, руки тряслись.
— Ты чего такой чумной, как будто привидение увидел? — спросил у него Иван.
— Матвеева убили. Застрелили из ружья, — выдавил из себя Беляев, сел на снег и заплакал.
Глава шестнадцатая
Человеку свойственно ошибаться
Если ты хочешь совершить какой-то поступок, сначала подумай: ты хочешь подниматься вверх или падать вниз.
Господи боже ты мой, еще совсем недавно Лида была уверена, что у нее атрофировались слезные железы. С того момента, как она узнала о предательстве Славки, она ни разу не смогла заплакать. А сейчас слезы струились по щекам, оставляя замерзающие на легком морозе дорожки. Корсаковская машина уже давно выехала со двора, а она, как дура, все стояла и смотрела ей вслед. Нет, она просто не могла сейчас пойти домой и притворяться перед Лизой и Любовью Николаевной, что все в порядке.
Она волновалась, очень волновалась, а тревога в ее случае всегда выражалась в одном — стремлении действовать. Такая вот особенность организма. Вот и сейчас нужно было срочно решить, что делать дальше. Лить слезы в подушку и ждать было не для Лиды Корниловой.
Постучав телефоном по зубам, что выдавало крайнюю степень задумчивости, Лида приняла решение. Для начала она позвонила свекрови и лицемерным голосом сообщила, что ее срочно вызвали на работу и ночевать она не вернется.
Затем, покопавшись в телефонных контактах, она нашла номер медсестры Вари. Варин отец работал в порту, это она точно знала из рассказов девушки. Изумленная вечерним звонком Варя позвала к телефону своего папу, и тот, выслушав сбивчивый рассказ Лиды, из которого ничего не понял, дал ей телефон главного инженера Большакова. Вообще-то Лида пыталась узнать телефон Селезнева, но папа Вари нового начальника службы безопасности еще не знал. Большаков трубку снял после первого гудка.
— Николай Петрович, вы меня не знаете, но это неважно, — затараторила Лида в трубку, боясь, чтобы ее не перебили. — Я соседка Ивана Михайловича Корсакова, меня зовут Лидия Корнилова, и мне нужна ваша помощь.
— Что случилось, уважаемая? — зарокотал в трубке хорошо поставленный баритон. — С Иваном Михайловичем что-нибудь?
— Нет, то есть да, то есть я не знаю, — сообщила Лида. — Мне нужно срочно найти телефон вашего начальника службы безопасности, Селезнева. Помогите мне, пожалуйста. Это очень важно.
— У меня нет его телефона, — голос в трубке зазвучал взволнованно, — я его видел всего несколько раз, насколько мне известно, он еще не приступил к непосредственному исполнению своих обязанностей, но если вам очень нужно, то я постараюсь найти. Скажите мне, что случилось?
— Иван Михайлович поехал на дачу к Матвееву. Бывшему директору порта. И я волнуюсь, понимаете?
— Если честно, не очень, — признался Большаков. — Что в этом визите вас так взволновало?
— Он уверен, что это Матвеев убил Григория Маргулиса, — призналась Лида. — И решил вывести преступника на чистую воду.