Высокое Искусство (СИ)

Когда за гостьей хлопнула старая дверь из скрипучего дуба, ровесника Катаклизма, Елена вздохнула с облегчением, а Гу бросился отливать в один из тазиков с мертвой плотью. Похоже, бедняга сдерживался из последних сил, не решаясь ни покинуть представление, ни опорожниться при высокородной даме. Впрочем, даже с поправкой на жалость, выглядело ссанье в белесые кишки непристойно и гадко, так что Елена порадовалась — не ей это выносить, да и день закончился, наконец. Меж тем Грызун почему-то не спешил вслед за госпожой. Мурье сделал пару шагов к столу, и Елена поняла, наконец, кто перед ней.

Для высокородного господина отсчитывать сколь-нибудь серьезные деньги в уплату за что-либо считалось невместным, это роднило его с негоциантом или, боже упаси, лавочником. Нет, правильным было швырнуть сразу кошелек, демонстрируя широту души и презрение к «железу купцов». Многие так и делали, причем зачастую даже не зная, сколько монет внутри. Более практичные заранее отсчитывали нужные суммы, раскладывали по кошелькам, а кошельки зашивали или опечатывали. Именно такие «банковские упаковки» висели на поясе Грызуна, что выдавало в нем человека доверенного, а в сочетании с оружием — телохранителя или начальника охраны.

Как сказала бы Алиса, все страньше и страньше.

Мурье, явно думая о чем-то своем, аккуратно отвязал один из мешочков и брякнул его на край стола, чуть-чуть не попав в лоскут отвернутой с торса кожи. Елена приподняла бровь и уважительно качнула головой. Принимать денежки за представление было не впервой, однако впервые благодарность зрителя выразилась столь значимо. Пожалуй, это стоило сожженных нервов, а роскошная дама оказалась вполне симпатичной и душевной. Всегда бы так.

Даме? А может, и нет? Да ладно, подумала медичка, вот уж на кого темноволосая кошка точно не походила, так это на девственницу.

— К середине полуночной стражи придешь, — веско, очень убедительно сообщил Мурье. — Он скажет куда, — телохранитель кивнул в сторону Гу, который все еще журчал с блаженной улыбкой. Заметив жест телохранителя тюремщик улыбнулся еще счастливее и маслянее.

— Это… — на лице Грызуна отразилась мощная работа интеллекта, как у человека неглупого, но вынужденного быстро решать непривычную задачу. — Времени хватит, так что волосы вымой, в баню сходи и все такое, что у вас положено. Духов не надо, там набрызгают где следует.

Елена тяжело вздохнула. Стало грустно, тоскливо, мечты о новой куртке (или даже пальто) на зиму рассыпались, как черепки старой вазы.

— Любезный, — ответила она, стараясь говорить как можно вежливее и понятнее, выбрав намеренно нейтральное обращение. — Ты что-то напутал. Девицы для развлечений — это в другую сторону.

Хотя Елена уже научилась довольно неплохо браниться, слово «шлюхи» она вымолвить не смогла, было в нем что-то унизительное в первую очередь для говорившего.

Гу издал тонкий протяжный звук, словно пупс, которого сжали в кулаке, выдавливая через дырочку воздух. Журчание прекратилось, то ли жидкость закончилась, то ли спазм пережал. Судя по физиономии, скорее второе. Ну да, чтобы девка в годах, без мужа и жениха отказала пусть мелкородному, но дворянчику, да еще когда серебро вот, под рукой — дело не то, чтобы немыслимое, но прямо скажем, нерядовое.

— Дура, — беззлобно хмыкнул Мурье. — На кой ты мне сдалась, дылда мужиковатая, — он с критическим неодобрением глянул на мужскую стрижку Елены. — Госпожу развлечешь.

Глава 11 Заботы вечернего города

Мильвесс обладал идеальным положением, чтобы стать купеческой столицей всея Ойкумены — большая река, широкое устье, прямой выход к пресноводному морю. Обилие воды для сельского хозяйства, недаром «Мильвесс» в переводе со старого наречия означало «Тысяча источников» (которые затем превратились в тысячу колодцев). Поэтому когда в ходе войны с Императором-Некромантом прежняя столица обратилась в ядовитую пустыню, выбор нового места казался очевидным. Однако, после того как Мильвесс получил новый импульс в развитии, выяснилось, что не все гладко. Та же самая река, что дала жизнь Городу, стала большой проблемой, берега оказались топкими, мягкая земля поглощала фундаменты и сваи. Это серьезно ограничивало размеры пристаней, тоннаж судов и вообще товарооборот.

Но для Старой Империи не было нерешаемых задач и там, где оказались бессильны зодчие, в дело пошла могущественная магия. Говаривали даже, что основатели Города использовали запрещенное колдовство, договариваясь с миром потустороннего, принося человеческие жертвы. Южный берег просто заковали в гранит, а северный укрепили чистой силой волшебства. Двенадцать каменных мостов соединили обе части Мильвесса, в дополнение к ним под рекой шли тоннели, числом пять. А Мильвесс стали называть еще и Тайдиддо — «Солнечный Город», от блеска позолоченных крыш на домах и удивительных парусов, отражавших не только ветер, но даже солнечный свет.