Высокое окно

Губа задрожала, и блондинка прикусила ее. Не знаю, испугалась она или возмутилась, либо просто ей никак не удавался сухой, деловитый тон. Во всяком случае, вид у нее был не самый счастливый.

— Ей говорил о вас директор филиала калифорнийского коммерческого банка. Но она хотела бы узнать о вас побольше.

— Приготовьте карандаш, — сказал я.

Подняла его со стола и показала. Давно готов, остро очинён.

— Во-первых, — начал я, — один из вице-президентов этого же банка, Джордж С. Лик. Работает в главном здании. Затем сенатор Хьюстон Оглторп. Он бывает в Сакраменто, а бывает у себя, в резиденции штата в Лос-Анджелесе. Затем Сидни Дрейфус-младший из юридической конторы «Дрейфус, Тернер и Свейн», в Отделении правового страхования. Записали?

Писала она легко и быстро. Кивнула, не подымая головы. В ее светлых волосах плясали солнечные зайчики.

— Оливер Фрай из корпорации бурильных установок «Фрай&Кранц». Их фирма находится на Восточной Девятой улице в промышленном районе. Ну а если хотите кого-нибудь из полиции, тогда это Бернард Оле из прокуратуры округа и лейтенант уголовной полиции Карл Рэнделл из Главного управления. Может хватит, как вы считаете?

— Не смейтесь надо мной. Я выполняю распоряжение.

— Если не знаете, зачем меня вызвали, двум последним звонить лучше не стоит, — предупредил я. — Я не смеюсь над вами. Жарко сегодня?

— Для Пасадены не очень, — сказала блондинка и, взгромоздив перед собой на стол телефонную книгу, принялась за работу.

Пока она искала номера телефонов и звонила, я как следует ее рассмотрел. Бледная, но бледность естественная, и вид вполне здоровый. Волосы жесткие, светлые с медным отливом. Сами по себе не уродливые, но так туго затянуты на узком черепе, что кажется, это не волосы вовсе. Брови редкие и необычайно прямые, темнее волос. Ноздри бледные, как бывает при малокровии. Подбородок маленький, острый, нервный. Никакой косметики, только губы слегка подкрашены светлой помадой. Глаза за очками очень большие, ярко-синие, с огромными зрачками и отсутствующим взглядом. Немного сужены по-восточному — то ли из-за тяжелых век, то ли из-за гладкой от природы кожи, подтягивающей уголки глаз. Во всем лице, которому очень не хватает хорошей косметики, какое-то загадочное нервное обаяние.

Полотняное платье с короткими рукавами, никаких украшений. На руках пушок и веснушки.

Я не прислушивался к вопросам, которые она задавала по телефону. Все, что говорилось ей, она стенографировала ловкими, непринужденными движениями карандаша. Закончив работу, повесила телефонную книгу обратно на стену, встала, оправила полотняное платье и сказала:

— Я сейчас… — и направилась к двери.

С полдороги вернулась и задвинула верхний ящик письменного стола. И вышла из комнаты. Дверь закрылась. Наступила тишина. За окном гудели пчелы. Откуда-то издалека доносился вой пылесоса. Я взял незажженную сигарету, вставил ее в рот и встал. Подошел к письменному столу и выдвинул тот ящик, из-за которого она вернулась.

Казалось бы, какое мне дело? Чистое любопытство. Какое мне дело, что у нее в столе лежал маленький автоматический кольт? Я задвинул ящик и опять сел.

Через четыре минуты дверь открылась, и блондинка сказала с порога:

— Миссис Мердок ждет вас.

Мы опять прошли по коридору, она открыла одну створку двустворчатой стеклянной двери и пропустила меня внутрь. Я вошел, и дверь за мной закрылась.

Внутри было так темно, что сначала я ничего не видел, кроме слабого солнечного света, пробивавшегося сквозь густую зелень и жалюзи. Потом, присмотревшись, я понял, что комната была чем-то вроде солярия, совершенно заросшего снаружи. Обстановка состояла из циновок и плетеной мебели. У окна стоял шезлонг с гнутой спинкой и таким количеством соломенных подушек, что хватило бы на чучело слона. В шезлонге, откинувшись на спинку, с бокалом в руке сидела женщина. Я еще не успел как следует разглядеть ее, а уже почувствовал терпкий запах винных паров. Наконец глаза привыкли к темноте, и я ее рассмотрел.

Крупные черты лица, челюсть боксера. Оловянного цвета волосы, тугой перманент, хищный клюв и большие неподвижные глаза сфинкса. На шее кружевная косынка, хотя такой шее больше подошел бы футбольный свитер. Серое шелковое платье. Толстые руки, голые и шершавые. В ушах черный янтарь. Перед ней низкий столик со стеклянной крышкой, а на нем бутылка портвейна. Потягивает из бокала, который держит в руке, смотрит поверх него на меня и молчит.

Я стоял у двери и терпеливо ждал, пока сфинкс допьет портвейн, поставит бокал на столик и опять наполнит его. Наконец она приложила к губам носовой платок и заговорила. Твердым низким голосом человека, с которым шутки плохи.

— Садитесь, мистер Марло. Только, пожалуйста, не закуривайте. У меня астма.

Я сел в плетеное кресло-качалку и спрятал так и не зажженную сигарету в нагрудный карман за носовой платок.

— Я никогда не имела дело с частными детективами, мистер Марло. И ничего о них не знаю. Ваши поручители меня устраивают. Сколько вы берете?

— За что, миссис Мердок?