Высокое окно

— Дело, разумеется, сугубо конфиденциальное. Полиция не должна иметь к нему никакого отношения. В противном случае я вызвала бы полицию, а не вас.

— Я беру 25 долларов в день, миссис Мердок. Плюс расходы, естественно.

— Немало. Вы, наверное, много зарабатываете. — Она отпила из бокала. Не люблю портвейн в жару. Правда, никто мне его и не предлагал.

— Нет, — возразил я. — Не много. Впрочем, вы можете найти детектива за любую цену, как и адвоката. Или дантиста. Я ведь не организация. Я работаю один и несколько дел одновременно не веду. Я рискую, иногда сильно рискую, а иногда сижу без работы. Нет, по-моему, 25 долларов в день не так уж много.

— Понятно. А что вы называете расходами?

— Набираются всякие мелочи. Никогда не знаешь заранее.

— Хотелось бы все-таки знать, — ядовито сказала она.

— Узнаете. Все вам распишу черным по белому. Если мой счет вас не устроит, у нас будет возможность его опротестовать.

— А на какой аванс вы рассчитываете?

— Сто долларов будет достаточно.

— Еще бы, — сказала она, допила портвейн и тут же, даже не вытирая рот, опять наполнила бокал до краев.

— С людьми вашего положения, миссис Мердок, я вполне могу обойтись и без аванса.

— Мистер Марло, — сказала она, — я женщина решительная, но не советую идти у меня на поводу. Какой мне тогда от вас прок?

Я спорить не стал.

Она вдруг засмеялась и рыгнула. Очаровательная, легкая отрыжка, совершенно естественная и непринужденная.

— Астма, — небрежно пояснила она. — Портвейн для меня лекарство. Потому вам и не предлагаю.

Я закинул ногу на ногу. Ее астме, надо надеяться, такая поза не повредит.

— Деньги, — сказала она, — не самое главное. Женщина в моем положении всегда переплачивает, я уже давно смирилась с этим. Остается надеяться, что вы свой гонорар отработаете. Так вот. У меня украли одну вещь, которая представляет значительную ценность. Я хочу вернуть эту вещь, и, больше того, я не хочу никаких арестов. Дело в том, что вор является членом моей семьи.

Покрутила бокал в толстых пальцах и загадочно улыбнулась в тусклом свете темной комнаты.

— Я подозреваю невестку, — пояснила миссис Мердок. — Она — прелестное создание, но — орешек весьма крепкий.

Взглянула на меня с неожиданным блеском в глазах.

— Сын у меня совершенный болван, но я к нему очень привязана. Примерно год назад он, как последний идиот, женился без моего согласия. С его стороны это было глупо, потому что он абсолютно не в состоянии содержать семью, и у него нет денег, кроме тех, что даю ему я, а я человек не широкий. Девица, которую он выбрал, вернее, которая выбрала его, — певичка из ночного клуба. Зовут ее Линда Конквест. Они жили здесь, в этом доме. Мы не ссорились, потому что я не допускаю, чтобы со мной ссорились в моем собственном доме, но отношения у нас не сложились. Я оплачивала их расходы, подарила каждому по машине, давала невестке кое-какие деньги на тряпки и прочее. Ей явно надоела такая жизнь. Ей явно надоел мой сын. Он и мне надоел. Так или иначе, с неделю назад она ни с того ни с сего уехала, не оставив адреса и не попрощавшись.

Закашлялась, пошарила в поисках платка и высморкалась.

— Пропала монета, — продолжала она. — Редкая золотая монета, называется «дублон Брешера». Гордость коллекции моего мужа. Я-то к монетам совершенно равнодушна, а он был на них помешан. С тех пор как он умер четыре года назад, я храню его коллекцию в полной неприкосновенности. Она находится наверху, в запертой комнате, в нескольких несгораемых шкафах. Коллекция застрахована, но я еще не заявила о пропаже. Мне бы очень не хотелось предавать дело огласке. Монету взяла Линда, в этом я совершенно уверена. Говорят, она стоит больше десяти тысяч долларов. Редкий экземпляр.

— Но ее не просто продать, — вставил я.

— Возможно. Не знаю. Пропажу я обнаружила только вчера. Впрочем, если бы из Лос-Анджелеса не позвонил человек по имени Морнингстар, я и вчера бы не хватилась, так как никогда даже близко не подхожу к той комнате. Этот Морнингстар назвался перекупщиком монет и спросил, действительно ли продается, как он выразился, «Брешер» Мердока. С ним говорил мой сын. Он сказал ему, что монета никогда не продавалась и вряд ли продается теперь, но если мистер Морнингстар позвонит в другое время, он сможет все выяснить у меня. В тот момент я отдыхала и к телефону не подходила. Морнингстар обещал перезвонить. Сын передал этот разговор мисс Дэвис, а та — мне. Я велела ей связаться с перекупщиком. Просто так, из любопытства.

Она отпила из бокала, пошарила в поисках носового платка и хрюкнула.

— А почему вам стало любопытно, миссис Мердок? — спросил я, просто чтобы что-то спросить.