Высокое окно

Я открыл ее сумку и повернулся к девушке спиной, чтобы незаметно сунуть пистолет обратно. При этом я бегло проверил содержимое сумки. Обычные вещицы: пара носовых платков, губная помада, серебряная пудреница, пара салфеток, кошелек с мелочью и парой долларовых банкнот. Ни сигарет, ни спичек, ни билетов в театр.

Я расстегнул молнию на боковом кармашке. Там лежали ее водительские права и тонкая пачка банкнот: десять бумажек по пятьдесят долларов. Я быстро просмотрел их. Ни одной новенькой. За стягивающую их резинку был заткнут сложенный лист. Я вытащил его, развернул и прочитал. Это была обыкновенная расписка, аккуратно напечатанная и помеченная сегодняшним числом. Будучи подписанной, она бы свидетельствовала о получении пятисот долларов.

Похоже, ее уже никто не подпишет. Я сунул деньги и расписку в свой карман; закрыл сумочку и глянул на диван.

Мерле смотрела в потолок и проделывала со своим лицом те же штуки, что и раньше. Я принес из спальни одеяло и прикрыл ее.

Потом пошел на кухню приготовить себе еще один коктейль.

28

Доктор Карл Мосс был высоким тучным евреем с гитлеровскими усиками, глазами навыкате и невозмутимостью айсберга. Он положил шляпу и сумку на кресло, подошел к дивану и совершенно бесстрастно посмотрел на девушку.

– Я доктор Мосс, – сказал он. – Как наши дела?

– Вы из полиции? – спросила она.

Он наклонился, пощупал ее пульс, прислушался к дыханию.

– Что вас беспокоит, мисс…

– Дэвис, – подсказал я, – мисс Мерле Дэвис.

– Меня ничего не беспокоит, – она удивленно раскрыла глаза. – Я… Я даже не понимаю, почему я, собственно, лежу здесь. Я думала, вы из полиции. Видите ли, я убила человека.

– Что ж, вполне естественное человеческое побуждение, – сказал он. – Я убил десятки. – Он даже не улыбнулся.

Она начала вздергивать губу и медленно поворачивать голову.

– Вы знаете, вам не стоит так делать, – очень мягко сказал он. – Вы чувствуете, как сокращаются нервы, и начинаете сосредотачиваться на этом ощущении, чем усугубляете конвульсию. Вы можете контролировать ее, если захотите.

– Да? – прошептала она.

– Если только захотите, – повторил он. – Вы можете прекратить это. Мне, собственно, все равно. Никаких болей, а?

– Нет, – она потрясла головой.

Он похлопал ее по плечу и отправился на кухню. Я пошел за ним. Он оперся бедрами об умывальник и уставился на меня непроницаемым взглядом:

– Что здесь случилось?

– Это секретарь моего клиента, миссис Мердок из Пасадены. Клиент – порядочная скотина. Лет восемь назад Мерле страшно напугал один мужчина, грубо пристав к ней. Насколько грубо – не знаю. Потом – не могу сказать, что сразу же, но где-то в то же время – он выпал из окна или прыгнул. И с тех пор она совершенно не переносит, когда мужчины дотрагиваются до нее – даже без всякого умысла.

– Угу. – Он продолжал пристально смотреть на меня выпуклыми глазами. – Она считает, что он выпрыгнул из окна из-за нее?

– Не знаю. Миссис Мердок – вдова этого человека. Вскоре она вышла замуж вторично, и второй ее муж тоже умер. Мерле осталась с ней. Старуха обходится с ней как грубые родители с капризным ребенком.

– Понимаю. Регрессия.

– Как это?

– Сильное душевное потрясение и подсознательная попытка вернуться в детство. Если миссис Мердок бранит ее много, но не чрезмерно, это усиливает тенденцию. Происходит отождествление детской подчиненности с детской защищенностью.

– Нам обязательно углубляться в эти дебри? – проворчал я.

Он спокойно ухмыльнулся.

– Послушай, дружище. Совершенно очевидно, что девушка – невропатка. Отчасти это спровоцировано обстоятельствами, отчасти это состояние намеренно усугубляется ею самой. Я имею в виду, что на самом деле ей многое нравится в ситуации. Даже если она и не осознает этого. Что там насчет убийства?

– Некто Ваньер, живет в Шерман-Оакс. Похоже, матерый шантажист. Мерле время от времени отвозила ему деньги. Она его боялась. Я видел его – мерзкий тип. Она поехала к нему сегодня вечером и, как утверждает, застрелила его.

– С чего это вдруг?

– Говорит, ей не понравилось, как он скалился.

– Из чего застрелила?

– У нее пистолет в сумке. Но если и застрелила – то не из него. Он заряжен патроном не того калибра – из него невозможно выстрелить. Да из него и не пытались выстрелить.

– Все это слишком сложно для меня, – сказал Мосс. – Я всего-навсего доктор. Что вы хотите от меня сейчас?

– И еще, – продолжал я, не обращая внимания на вопрос, – она сказала, что в комнате горела лампа – это в половине-то шестого прекрасного летнего вечера! И парень при этом был в пижаме, а из входной двери торчал ключ. И он не встал, чтобы впустить ее. Просто сидел и скалился.

Доктор кивнул и сказал:

– О… – Он всунул в толстые губы сигарету и зажег ее. – Если вы хотите спросить меня, действительно ли она верит, что убила его, то я ничем не могу вам помочь. Из ваших слов я понял, что парень к ее приходу уже был мертв. Так?

– Дружище, я там не был. Но очень на это похоже.