Высокое окно

— После ее отъезда обнаружилась пропажа монеты. Редкой золотой монеты, известной как дублон Брэшера. Это жемчужина коллекции моего мужа. Меня подобные вещи не интересуют, а его — интересовали. Я хранила его коллекцию в целости и сохранности четыре года после его смерти. Она находится наверху, в запертом несгораемом помещении в нескольких несгораемых сейфах. Она застрахована, но я еще не заявила о пропаже. Не хочу, пока монету можно вернуть. Я абсолютно уверена, что ее взяла Линда. Говорят, монета стоит более десяти тысяч. Это образец, не бывший в употреблении.

— Но неудобный для сбыта, — сказал я.

— Возможно. Я хватилась монеты только вчера. Я еще долго не хватилась бы, так как и близко не подхожу к коллекции, но вчера позвонил один человек из Лос-Анджелеса по имени Морнингстар. Он представился торговым агентом и поинтересовался, подлежит ли, как он выразился, Брэшер Мердока продаже. К телефону подходил мой сын. Он ответил, что вряд ли, но надо уточнить у меня, — и попросил мистера Морнингстара позвонить попозже. Меня он не стал беспокоить: я отдыхала. Агент обещал перезвонить. Сын передал об этом разговоре мисс Дэвис, а та — мне. Я велела ей позвонить этому человеку. Мне было просто интересно.

Она отпила из бокала, потрясла платком и хрюкнула.

— Что вам было интересно, миссис Мердок? — спросил я, чтобы хоть что-нибудь сказать.

— Если человек является торговым агентом, он должен знать, что монета не продается. Мой муж, — Джаспер Мердок, указал в завещании, что никакая часть его коллекции не может быть продана, предоставлена во временное пользование или в залог, пока я жива. Не может быть вынесена из дома — кроме как в случае какого-либо бедствия, представляющего угрозу зданию, да и тогда только в присутствии поверенных. Мой муж, она мрачно усмехнулась, — считал, что я могла бы уделять больше внимания этой куче металла при его жизни.

Стоял прекрасный день, светило солнце, благоухали цветы, пели птицы. По улице с приглушенным, успокаивающим гулом проезжали машины. В сумрачной комнате, пропитанной тяжелым винным запахом, рядом с этой грубой, малопривлекательной женщиной все казалось чуть нереальным. Я вверх-вниз качнул ногой и продолжал молча ждать.

— Я поговорила с мистером Морнингстаром. Его полное имя Элиша Морнингстар. Его офис расположен в Белфонт-Билдинг на Девятой, в центре Лос-Анджелеса. Я сказала ему, что коллекция Мердока не продается и, пока я жива, продаваться не будет. И выразила удивление его неосведомленностью в этом вопросе. Он что-то замычал и заблеял, а потом спросил, нельзя ли ему посмотреть дублон. Я ответила, что, конечно, нельзя. Он довольно сухо откланялся и повесил трубку. Старик — судя по голосу. А я пошла наверх взглянуть на дублон самолично, чего не делала уже целый год. Монета исчезла из запертого сейфа.

Я молчал. Она снова наполнила бокал и выбила дробь толстыми пальцами на ручке шезлонга.

— Вы, вероятно, догадываетесь, о чем я сразу подумала?

— Вероятно. В том, что касается мистера Морнингстара.

Кто-то предложил ему монету, и он знал или подозревал, откуда она. Монета, должно быть, очень редкая.

— Не бывший в обращении дублон, так называемый незатертый образец, действительно большая редкость. Да. Именно это и пришло мне в голову.

— Каким образом монету можно было украсть?

— Это мог очень просто сделать любой обитатель дома. Ключи всегда лежат у меня в сумке, а сумка валяется где попало. Было легче легкого вытащить ключи, открыть сейф и шкатулку, а потом возвратить ключи на место. Для постороннего это, может быть, и трудно, но для любого из домашних нет ничего проще.

— Ясно… Почему вы решили, что монету взяла ваша невестка?

— Собственно, никаких доказательств у меня нет. Но я в этом совершенно уверена. Вся прислуга в доме состоит из трех женщин, которые появились здесь очень давно, — задолго до того, как я вышла замуж за мистера Мердока, а это произошло всего семь лет назад. Садовник в доме не бывает, шофера у меня нет — меня возит мой сын либо секретарша. Мой сын этого сделать не мог, во-первых, потому, что он не такой идиот, чтобы обкрадывать собственную мать, и, во-вторых, потому, что, если это он взял монету, ему ничего не стоило бы предотвратить мою беседу с мистером Морнингстаром. Мисс Дэвис — смешно и думать. Не из тех: слишком робка. Нет, мистер Марлоу, Линда — именно тот человек, который мог сделать это — хотя бы назло, если ни для чего другого. И вы прекрасно знаете, что за публика ошивается в ночных клубах.

— Самая разная, — сказал я. — Как и везде. Полагаю, никаких следов взлома?

Трудно представить хладнокровного профессионала, который удовольствовался бы только одной монетой. Но все-таки нельзя ли осмотреть помещение наверху?

Она выдвинула челюсть, и мышцы на ее шее вздулись твердыми буграми.

— Я только что сказала вам, мистер Марлоу, что дублон Брэшера взяла миссис Лесли Мердок, моя невестка.

Я молча уставился на нее, она — на меня. Взгляд ее был тяжел и холоден — под стать фасаду этого дома. Я пожал плечами:

— Допустим. Что вы хотите от меня, миссис Мердок?