Высокоточная смерть

– Один рикошет оказался более-менее удачным – изуродовал пулемет. Мне показалось, что у него затвор заклинило. Или даже ручку затвора пулей отломило. Короче говоря, пулемет больше для стрельбы непригоден.

– А что самого пулеметчика не подстрелишь? Попытайся еще…

– Младший сержант запретил. Он туда пополз, хочет живьем пулеметчика взять. Константин Васильевич у нас специализируется по захвату «языков». Это его стихия.

Наконец смолк и автомат. Видимо, младший сержант добрался до пулеметчика. А я к этому моменту уже преодолел поле между дорогой и деревней и вышел на деревенскую улицу. Мои опасения были напрасны, дом я определил без проблем. Напротив него стоял бетонный столб, на котором висел фонарь, а под фонарем лежали, раскинув руки, два тела в черных костюмах, на голове одного из них была стандартная кевларовая каска. Догадаться, что это парни из группы, посланной майором Краснопольским, было нетрудно, тем более Николаев уже сам подтвердил своим выходом на связь, что он эту группу уничтожил. Только куда делся третий боец спецназа – было непонятно.

Но мне пока было не до его поисков. Мне требовалось найти Тамару и Николаева с Бобом. Подходить близко к телам убитых я не намеревался. Место под фонарем хорошо освещалось. Впрочем, я подумал, что отставной подполковник давно меня определил по тепловизору и ждет, когда я подойду. И я намеренно шел к нему, понимая, что на меня в данный момент наставлен «ствол», а то и два «ствола». Но сам Николаев, если все мои предварительные выкладки правильны, стрелять не будет, подумалось мне. Столб с фонарем располагался на равном расстоянии от двух домов, с которыми его разделяла только дорога. Показаться под фонарем – это автоматически означало не только то, что я попадал под прицел «ствола» Бобина, но и давало прямой намек на мою уверенность в том, что сам Николаев в меня стрелять не будет. Он должен заманить меня именно в нужный дом. И потому я, пробираясь вдоль забора-штакетника, смотрел больше в сторону окон, чем перед собой. И оказался прав. Луч фонарика на какую-то долю секунды прорезал темноту за окном дальнего от меня дома. Но сама конечная точка луча была направлена не из окна, а только осветила что-то внутри дома. Такой опытный человек, как отставной военный разведчик Николаев, не должен был допустить подобной оплошности, зная, где я нахожусь. Это явно было приглашением. И я его принял!

Пригнувшись, ступая «гусиным шагом», прошел под забором до соседнего дома, открыл коленом калитку, протиснулся во двор, держа пистолет перед собой двумя руками, и тем же «гусиным шагом» двинулся в сторону крыльца…

Эпилог

И только на крыльце я выпрямился во весь рост, потряс одной ногой, сбрасывая напряжение, потом, c той же целью, другой. Это только на тренировках со спецназом ФСБ я делал вид, что мне такой способ передвижения нипочем. В реальности ноги значительно устают, и перед предстоящими сложными действиями от этой усталости требовалось избавиться.

Дверь, естественно, была открыта и легко подалась нажиму локтя. При этом я отчетливо осознал, что за дверью кто-то прячется, и мог бы выстрелить прямо через доски, но не стал делать такой неприцельный выстрел, понимая, что человек должен быть, по крайней мере, в бронежилете, как и я, и поразить его, невидимого, пулей достаточно сложно. Да и голова может быть прикрыта шлемом, посредством которого Николаев беседовал с майором Краснопольским. И вообще это мог оказаться вовсе не отставной подполковник военной разведки, а бандит Бобин, который ростом ниже Николая Николаевича – и как в этом случае, не видя, определить голову! Включать фонарик я не стал. Просто протянул вперед левую руку, прощупал стену и, найдя дверь, рывком открыл ее, сразу совершив кувырок вперед. В меня, однако, никто не стрелял. А когда я поднялся и выпрямился, то увидел в трех метрах от себя Тамару, которую обхватывал за шею Бобин, приставив свой пистолет к ее виску.

– Оружие на пол и сам ложись, – спокойно проговорил он, – иначе я ее пристрелю.

Я не успел поднять пистолет на прицельный уровень и потому готов был бросить оружие, но тогда бандит, несомненно, выстрелил бы в меня. Правда, у меня оставалась надежда на Николаева, который, как я ощущал, вошел в комнату вслед за мной.

Я присел и положил пистолет на пол прямо перед собой.

– Ногой его ко мне подтолкни и сам ложись, как я сказал, лицом вниз! И не вздумай что-то предпринимать! Я стреляю быстро, к тому же с такой дистанции не промахиваюсь. Побереги жену, если тебе, конечно, не нравятся женщины без головы.

Я протянул ногу, якобы желая подтолкнуть пистолет, но и вторую, толчковую, слегка подогнул, намереваясь совершить скачок вперед, чтобы перехватить руку Боба, ствол пистолета которого чуть отклонился от виска Тамары.

Свет, проникающий в дом от уличного фонаря через окна, позволял мне видеть глаза Тамары, и она в моих глазах, видимо, прочитала решимость и приготовилась к каким-то соответствующим моменту действиям.