Высота

Что это могло вызвать? Начало вражды. И тяжелый моральный удар для человека, который двадцать лучших лет своей жизни посвятил службе в армии. Хмелик не забыл бы этого до самой смерти. Но ведь если случится что-нибудь, все будут говорить: «А вы, товарищи, об этом не знали? Что сделали вы, товарищ Резек, вы, его друг и заместитель по политической части, для того, чтобы предотвратить несчастье?»

Резек вздохнул, положил незажженную сигарету опять в пачку: сегодня он выкурил их уже штук тридцать, язык совсем потерял чувствительность. Медленно поднявшись со стула, Резек пошел к шкафу за плащом. В эту минуту он ощутил жжение в глазах и носу и несколько раз чихнул.

— Как бы и меня не зацепило, — проговорил он. — Не дай бог!

Однако он знал, что если бы и заболел гриппом, то все равно перенес бы его на ногах, как уже много раз в прошлом.

ГЛАВА ВТОРАЯ

До ухода в ночную смену у Итки Гурской еще оставалось время. Она поставила пластинку с «Лунной сонатой» Бетховена и уселась поудобнее, чтобы слушать. В комнате было уютно. Светилась в полумраке шкала радиолы. Несколько часов назад дождь наконец-то кончился, порывистый ветер разогнал тучи, кое-где проглянуло небо. В свете ночных фонарей ветки ближних деревьев бросали тень на шторы, рисуя на них своеобразный лабиринт, похожий на систему кровообращения человека со всеми кровеносными сосудами.

Сосуды! Это напоминало ей о работе. А на работу Итке идти как раз не хотелось. Она с удовольствием осталась бы в любимом вольтеровском кресле наедине со своими чувствами, мыслями и музыкой.

Через несколько минут она снова войдет в госпиталь, пахнущий эфиром и йодом, с громко включенным радио. И если унылый голосок снова запоет о том, что «вчера воскресенье было», Итка повернет рычажок и из-за этого обязательно поругается с девчонками. Ей придется снова выслушать ядовитые замечания, что свои симфонии она могла бы слушать и дома. Но потом она примет дежурство, выключит это противное радио и сварит себе кофе. Если ночью все будет спокойно, то она еще успеет прочитать несколько глав из Хемингуэя. Прежде чем придет доктор Данек.

Итка наклонилась вперед и положила голову на ладони. Данек снова сядет на белый стул у рабочего стола и заговорит негромким голосом, словно извиняясь за то, что он вообще вошел сюда, как будто он, заместитель начальника госпиталя, не имеет права войти сюда, когда ему захочется, и приказать ей что-нибудь сделать, например, вытереть этот всегда влажный стол, на котором готовятся лекарства и инъекции. Когда он вот так садится к столу, у Итки возникает желание спросить доктора, почему у него опять скверное настроение.

А оно бывало у доктора Данека часто.

Он мог бы быть доволен жизнью. Его имя известно в городе и во всей округе. Все, кому предстояло делать операцию, хотели, чтоб их оперировал именно доктор Данек. А он по этому поводу шутил: «Они, бедняги, почему-то не догадываются, что самый плохой официант всегда лучше самого хорошего хирурга».

В нем как будто жили два противоречивых существа. Об этом же говорило и его имя — Петр Данек. «Петр» звучит твердо, а «Данек» — мягко, невыразительно. С одной стороны, этот человек удивительно решителен, особенно когда находится в операционной, а с другой — до странности не уверен в себе, не способен решить в личной жизни даже пустякового вопроса.

Итка перестала думать о докторе Данеке, быстро встала, чтобы, чего доброго, не уснуть в теплом и уютном кресле, и, довольствуясь лишь светом уличного фонаря, проникавшим в комнату, посмотрела на часы. У нее осталось всего несколько минут. Хорошо, что госпиталь рядом. Она заперла квартиру, закрыла калитку и бросила взгляд на возвышенность за бурлящей рекой. На той стороне светились желтые прямоугольники окон здания бывшей семинарии, в котором теперь размещался госпиталь. Гонимые порывистым ветром, над ним летели рваные темные тучи. Картина была не из приятных.

Итка поглубже вдохнула, чистый прохладный воздух и быстро пошла к мосту через реку, несшую осеннюю мутную воду. Неожиданно, заглушая шум ветра, до нее донесся гул. Через несколько секунд свистящий звук, переходящий в грохот, раздался уже над ее головой.

Она посмотрела на небо. Вверху мелькнули зеленый и красный огоньки.

«Наверное, истребитель, — подумала она. — У них тоже ночная смена».

По дороге к госпиталю ей надо было преодолеть небольшой подъем, поэтому, подходя к тяжелым дубовым воротам, она часто дышала, в висках ее толчками пульсировала кровь.

— Итушка, Итушка! — расплылся в улыбке толстый вахтер. — Для такой красивой девушки, как ты, нужны иные развлечения. Разве это дело — дежурить здесь по ночам?

— На такие развлечения у меня нет денег, не родилась богатой, — сердито бросила она ему и побежала по ступенькам к хирургическому отделению.

А потом все было именно так, как она и предполагала. Радио она услышала, еще не открыв дверь.

— Вы что, совсем спятили? — сказала она своим коллегам и повернула рычажок. — Ведь рядом с вами лежат больные!