Высота одиночества (СИ)

— За ней гналось чудовище. Его невозможно было победить, оно какое-то… бессмертное. Ему нужна была принцесса, оно хотело завладеть ею, подчинить своей воле, заставить править королевством так, как ему было необходимо. Только узнал я об этом слишком поздно.

— Это чудовище снова объявилось?

— А оно никуда и не исчезало, — глядя на пустующий лед, проговорил Игорь. Ледозаливочные машины уже закончили свою работу, и гладкая поверхность катка застыла в ожидании выхода на лед фигуристов. — Принцесса оказалась отражением этого чудовища. И чем глубже в подземелье она пряталась, тем ближе чудовище становилось к ней. Принцесса не понимала, как же такое возможно, она бежала от него, а получалось, бежала от самой себя. И чтобы сердце ее не досталось чудовищу, она приняла решение превратить его в кусок льда.

Игорь замолчал, а Марина, с непониманием покачав головой, дотронулась до его сжатой в кулак руки.

— Какая-то грустная сказка с несчастливым концом.

— Я надеюсь, что это не конец. — Он накрыл руку Марины своей и вздохнул. — Я буду бороться за сердце принцессы.

— Потому что любишь её? — мягко улыбнулась Марина.

— Видишь, как я вляпался? Желал получить королевство, а в итоге хочу лишь, чтобы сердце ее оттаяло. Ну и чтобы больше никаких чудовищ не было в ее жизни.

— Я буду держать за тебя кулачки. — Марина ободряюще улыбнулась и хлопнула Крылова по плечу. Затем посмотрела на часы и, вздохнув, виновато сообщила: — Прости, но мне нужно идти.

— Долг зовет, — уголки губ Игоря дрогнули в понимающей улыбке. — Конечно, иди.

— Скоро увидимся. — Она встала и начала пробираться мимо уже усаживающихся на свои места зрителей. Выйдя на лестницу, махнула рукой: — Пока!

Сбежав по ступенькам вниз, Марина скрылась под трибуной, а Игорь снова уставился на лед.

— «Леди и джентльмены, начинаются соревнования среди фигуристов, выступающих в мужском одиночном катании», — сначала на японском, затем на английском произнес диктор по стадиону приятным женским голосом. И следом на лед один за другим вышли одиночники. Достав телефон, Игорь проверил звонки и смс. Ничего.

Москва, декабрь 2013 года

Рината вошла в гостиную, поставила чашку с только что налитым душистым чаем на журнальный столик и с ногами забралась на диван. Из одежды на ней были лишь розовые носки и теплый шерстяной свитер темно-синего цвета. Свитер едва прикрывал ягодицы, и будь тут Игорь, он обязательно бы отправил её одеваться, но его тут не было. Он бросил её, а сам укатил в Японию, вот так-то.

По телевизору шла трансляция финала Гран-при, выступали одиночники. Рината зевнула и, дотянувшись до чашки, сделала глоток горячего чая. Ниточка от пакетика попала под пальцы, и Рина аккуратно, чтобы не расплескать кипяток, отодвинула ее в сторону. Ради того, чтобы посмотреть на фееричный провал Титовой, она встала в восемь утра и теперь, борясь с сонливостью, наблюдала за тем, как на льду разминаются фигуристы-одиночники, выступающие в первой разминке. Рина вытянула длинные голые ноги и без зазрения совести положила их на низкий столик. Откинула голову на мягкие диванные подушки. Взявшись за плотно облегающий шею ворот свитера, подтянула его к лицу и сделала глубокий вдох. Мягкая шерсть пахла Игорем, его одеколоном и будто бы согревала ее тем же теплом, что и его руки. Два дня назад она, словно воришка, стащила этот свитер из его гардероба и натянула на себя. На Игоре он сидел отлично, ей же оказался велик. Рукава свисали, делая ее похожей на Пьеро из сказки про золотой ключик, и ей пришлось подвернуть их. Но все это казалось совершенно несущественным в сравнении с тем, что так она не столь остро ощущала собственное одиночество, охватившее её, стоило Игорю уехать. Только сейчас она стала понимать, что слишком сильно привыкла к нему. Привыкла до такой степени, что ей с трудом давались несколько дней вдали от него. Квартира, светлая, большая, удобная, казалась уже не такой уютной, времени стало слишком много, а тишина пробиралась в каждый уголок ее существа. Она скучала по нему. Как бы Рината ни пыталась гнать от себя понимание этого, в конце концов ей пришлось смириться. И вот теперь она, независимая и гордая, сидела в его свитере….

Рината протяжно выдохнула и потянулась. Случайно задела ногой одно из писем, веером лежащих на краю столика, и смахнула его. Подобрала и внимательно посмотрела на ровные буквы. У Богославской, в отличие от нее самой, был красивый почерк. Да что уж, она была красива вся — от кончиков ногтей до приятного, мягкого голоса. Очаровательная, женственная, все, за что бы она ни бралась, получалось у Аллы великолепно. А вот у неё всё всегда через одно место. Она не то что выразить свои чувства в строчках, излить на бумагу, она даже на словах сказать ничего толкового не может. Не умеет. Вернув письмо к остальным, Рината взяла всю стопку и положила в коробку. Накрыла крышкой и поставила рядом с собой.

— «До окончания разминки остается одна минута».