Высота одиночества (СИ)

Игорь просто кивнул и прижал ее к себе. Крепко-крепко обхватил руками и прошептал:

— Ты прекрасная, Рината Ипатова. Вместе со всеми своими тараканами, чудовищами в шкафу и временами просто жутким характером, ты прекрасная. И у тебя замечательная, самая добрая, любящая и красивая мама. И она, уверен, ждет тебя, чтобы обнять, чтобы прижать тебя к своему полному любви сердцу.

— Я столько лет её ненавидела, — через силу выдавила Рината, хватаясь за плечи Игоря как утопающий за спасательный круг, сминая его кофту, растягивая её. — А когда прочитала письма… Господи, каждое её слово было таким… Словно насквозь пропитано болью. Он сказал ей, что её ребенок умер, понимаешь, Игорь? Сказал, что меня нет больше. Вычеркнул меня из её жизни… Как так можно? — Игорь не видел, но чувствовал её горькие слезы, стекающие по щекам. — И он… он всегда был мне примером. Сильным, справедливым, образцом для подражания. Человеком, который, получив тяжелейшую травму, вышел и завоевал серебро на Олимпиаде. Я росла с мыслями, что хочу быть такой же сильной духом, преодолевающей любые преграды на пути к цели и вот… Я все больше становлюсь на него похожей.

Она засмеялась, и смех её, сиплый, надтреснутый, смешанный со слезами, взбудоражил сердце Игоря, сжал его до невозможности дышать. Она изливалась ему, впервые за почти год, Рина впускала его в свою душу, делилась с ним сокровенным, доверяла ему самую незащищенную часть себя — свои хрупкие чувства, открытые раны своего сердца. Прежде он думал, что понимает, как ей тяжело, но в действительности не догадывался, насколько это вымотало ее, изгрызло. Ее способ выжить оказался примитивным и вместе с тем невообразимо трудным, и его поражала ее стойкость. Она смогла перенаправить всю свою боль в ненависть, применить ее в борьбе: с обстоятельствами, с окружающими, с самой собой, со своим телом, духом и мыслями. И пусть из сражений она не всегда выходила победителем, сам факт этого вызывал у Игоря восхищение.

— Мне страшно, Игорь… Я не хочу быть как он.

— Ты никогда не станешь как он, Рината, — заверил её Игорь и, отстранив от себя, посмотрел ей в глаза, стремясь передать всю свою уверенность. — Ты другая. Ты добрее его, ты сильнее его, лучше. И я… я буду рядом, мы с тобой преодолеем все преграды, которые встанут на пути к нашей цели. Да? — Рина неуверенно кивнула, и Игорь уже более жестко повторил вопрос: — Да?

— Да. Да, — затрясла она головой и снова оказалась в его теплых объятиях. — Да, — прошептала Рината и облегченно прикрыла глаза.

Внутри неё, в ее душе, сердце, в мыслях, впервые за долгое время царил мир. В этой непроглядной тьме, поглощающей её, накрывающей её своей невероятной тяжестью, она теперь была не одна, и осознание этого приносило с собой успокоение, облегчение, которых она не чувствовала уже очень давно.

Игорь выбрался из постели и накрыл Ринату одеялом. Люкс предусматривал наличие хорошо обставленной гостиной и широкого балкона, похожего скорее на веранду, проку от которого в это время года в общем-то и не было. Игорь тихонько закрыл за собой дверь спальни и остановился посреди просторной комнаты, в темноте которой едва угадывались очертания мебели. Рината уснула, но сам он так и не смог сомкнуть глаз. Ему покоя не давали слова, сказанные Ринатой, её оголенные чувства, её глаза, полные грусти и печали. Она не была такой слабой и беззащитной даже в тот момент, когда он пришел в квартиру к Артёму после Франции. Тогда она была растеряна, раздосадована, зла и немного надломлена, но не казалась беспомощной. А этим вечером…

Не включая свет, Игорь остановился у окна и приоткрыл створку. Ночь одарила его своим прохладным дыханием. Он закрыл глаза и вдохнул полной грудью морской соленый воздух.

И угораздило же его вляпаться в эту историю… Словно в другой жизни он требовал с Фёдоровой адрес некоей Ипатовой, талантливой звездочки, исчезнувшей после Ванкувера.

«Никуда твоя Ипатова от меня не денется», — сказал он тогда Лерке.

Ему казалось, что за эти месяцы он стал старше вовсе не на год. Скажи кто-нибудь тогда, с какими сложностями ему придется столкнуться, выбрал бы себе в партнерши кого-нибудь попроще — ту же кривоногую Савельеву, а может быть, кого-то еще. А теперь… теперь он тысячу раз готов пройти весь этот тяжелый путь, лишь бы быть рядом с Ринатой. Держа её хрупкую ладонь в своей руке, выходить с ней на лед, прижимать ее к себе после проката и чувствовать, как колотится ее сердце, впитывать жар ее разгоряченного тела. Она стала для него главным призом. Только он до сих пор не знал, что будет после Олимпиады… В любом случае, времени до этого осталось совсем немного. А там… А там ответ появится сам собой.