Высота одиночества (СИ)

— Хорошо. — Он сел прямо, положил заявление на стол и размашистым почерком написал «согласовано». — И куда ты пойдешь? — протягивая ей бумагу, спросил Владимир.

— Не важно, — улыбнулась Лерка, забирая бумагу. — Спасибо. — Она развернулась и направилась к выходу. Но у двери остановилась и, обернувшись, сказала: — Кое-кто считает, что Ваше время на этом посту подошло к концу. До свидания, Владимир Николаевич.

Лера тихо выскользнула из кабинета, а Бердников ещё какое-то время хмуро смотрел на закрывшуюся за ней дверь.

***

Еще недавно он мечтал, что она вернется в его квартиру, мечтал о будущем с ней, строил планы. Еще совсем недавно… Сегодня же он не желал её видеть. Больше никогда. Не желал знать её, не желал помнить. Всё, чего ему хотелось — стереть из памяти эти её волосы, эти глаза, эти тонкие длинные пальцы, эту кривоватую ухмылку. Ему хотелось забыть её голос, вытравить её из своих ночей, из своих снов. Забыть её и никогда больше не вспоминать.

Он сходил с ума.

Кружка с ярко-желтыми ромашками полетела в мусорное ведро, точно так же, как и оставшиеся в ванной разноцветные тюбики. Ему было противно от этих фруктовых запахов, еще недавно дурманивших его разум. Одежду её он аккуратно, с каким-то мазохистским удовольствием, сложил в чемодан и выставил в коридор, намереваясь после отвезти в школу. Он убрался в квартире, разложил собственные вещи по местам. Как было до того момента, пока она не ворвалась в его жизнь. Но даже избавившись от всего, что хоть каким-то образом напоминало о ней, он не перестал ощущать её присутствие. Воздух был словно пропитан ею: её духами, ароматом её травяного молочка для тела и тонким запахом мыла. Он так и ощущал персиковый запах её шампуня, раздражающего его, будоражащего его память счастливыми и не очень, горькими и сладкими моментами их недавнего прошлого. Воспоминания эти беспощадно затягивали в бурную реку, уносившую его все дальше и дальше от реальности.

Сразу после случившегося в день награждения, он, не желая и минуты лишней находиться поблизости от всей этой семейки, собрался и уехал в Москву. И возвращаться на показательные он поначалу не собирался. Ему было даже интересно, как бы выкрутилась Ипатова, хватило бы ей смелости выйти на лед одной? Но после того, как первая волна ярости спала, он решил, что не даст ей повода считать его трусом. Он не боится ни её, не её папашу.

Вернувшись в Сочи в день гала-шоу, он встрял в пробку у аэропорта и едва не опоздал к собственному выходу. Увидев его в подтрибунных помещениях «Айсберга», Рината ничего не сказала. До начала проката они старались не пересекаться и обходили друг друга стороной. Бердников ни на шаг не отступал от своей дочурки, а Алла Львовна пыталась понять, что происходит. Но на её прямой вопрос, что случилось, он лишь мотнул головой и сдержанно ответил: «Спрашивайте у своей дочери. С меня хватит. Нашей пары больше нет».

А после… Они подарили фальшивые улыбки зрителям и друг другу, и рука её выскользнула из его ладони, чтобы уже никогда он не смог ощутить нежную кожу её хрупкой прохладной кисти. После общего финального номера они разошлись по раздевалкам, и Игорь ближайшим рейсом улетел обратно в Москву.

Он сходил с ума.

Его чувства к ней, казалось, были монолитны, незыблемы, и он думал, что ничто не сможет повлиять на них. Но, как оказалось, он ошибся. Рината с блеском справилась с поставленной задачей и, оставив его в дураках, вышла из игры абсолютной победительницей. Абсолютной, мать её, победительницей! Что же, талантливый человек талантлив во всем.

Самарина появилась двадцать четвертого февраля, на следующий день после церемонии закрытия Олимпиады. Даже не спрашивая хочет он её видеть или нет, заявила по телефону, что едет и будет через сорок минут.

Игорь открыл ей дверь и, не дожидаясь пока она разденется, ушел в кухню.

Спустя пару минут Марина вошла следом и с грохотом поставила на стол бутылку коньяка.

— Ты приехала праздновать или горе заливать? — без особого интереса спросил он.

— А это от тебя зависит, — ответила Самарина и уселась на стул.

— Лучше просто уйди.

— Я тебе мешаю? — изогнула она бровь.

Ничего не ответив, Игорь достал из холодильника бутылку минералки и сделал несколько больших глотков. Затем обернулся на Марину, внимательным взглядом рассматривающую его, и спросил:

— Что во мне не так, Самарина? Я что, выгляжу как идиот, об которого можно ноги вытирать? Которого можно использовать в своих целях?