Высота Стекла

Упругие тела принялись приготавливаться к призыванию, расставляя металлические трубки по круглому периметру пустующего места, которое находилось в центре комнаты. Зеленоглазый взял в руки золотистую пасту и стал промазывать круговую геометрию, где, линяя за линией начала появляться большая гексаграмма. Разлили розового масла в пиалы, расставили данное приготовление по острым навершиям получившейся звезды. Погасили мутноватый свет в зале, вместо этого зажгли резные лампады, поставив этих колыхающихся мотылей в пустые пространства между звездными навершиями. Получилась грамотная «инсталляция» в духе оккультизма девятнадцатого века по старой ипостаси.

Один из Назидателей вынул из практически ставшей ветхостью полки такую же старую книгу. Он смахнул толстый слой пыли, открыл единственную закладку и поставил раскрытую книгу на соорудившийся только что черный постамент.

– Наш обелиск примыкает к священным одеждам земной революции. Свобода нравов вещает нам, далеким космическим странникам гладкую историю оккультного помешательства, данного нам грубой тоской. – Сказал Назидатель и перекрестился в духе розенкрейцерских вельмож и продолжил, обращаясь к остальным:

– Мои братия, на трубчатых столах находятся церемониальные одеяния для призывания, оденьте их пожалуйста. А после окропите лбы свои радужной водой, которую нам привезли сразу с полуночного Тождества такой далекой Нетриды.

В тусклом свете лампад розовая кожа будущих практиков приобрела красноватый оттенок. Одежды темным покрывалом изящно очерчивали крупные шейные скулы и длинные отростки на ушах. После переодевания каждый из братии погрузил длинные пальцы в золотую чашу с водой. Теперь лбы каждого из Назидателей светились на манер космического мерцания. Оставалось главное: призвать доисторическую поэтессу, повязав к нужным матрицам блистающий Вдохновением взор.

Процессия мысленно перенеслась в Высоту Стекла, чье башенное превосходство было способно на самые мощные магические практики. Плюсом было и то, что многие десятилетия своей жизни Сульфия провела именно в Башне, бденствуя там хранительницей.

Темный брат с красными глазами оглядел всех присутствующих и четким словами произнес: «Пэктус мэктус виола традици. Пэктус трэктус максима трали-кра!». Каждый из четырех так же произнес данное заклинание и встал на золотое острие гексаграммы, оставляя пустым самый верхний луч.

– Нас же пятеро, а лучей шесть, – воскликнул всполошившийся брат, сбивая ход церемонии. – Что будем предпринимать, досточтимый?

– Верх всегда остается пустым, драксель! – Красноглазая темнота заблестела в сумрачном помещении, являя колышущиеся в воздухе прозрачные стены. – Очистите разум, закройте глаза и призывайте. Вы знаете, как это делать, доверьтесь внутреннему движению, оно приведет куда требуется!

Долгие мгновения шелестел лишь полуслышимый ветерок, заставлявший мягко трепетать оранжево-белые лепестки огонька, исходившего от лампад. Запах призрачного дымка проникал в ноздри Назидателей, от чего помутняющее удушье стало медленным кошачьим движением разноситься по Деланию.

В небе над Башней появилась толстая полоска из рассредоточенной мраморной пыли, которая вот-вот должна была проникнуть в золотую пустоту верхнего луча гексаграммы. Зазвучали певческие мотивы стародавних времен, гладь на чаше с радужной водой задрожала, а древняя книга на черном постаменте так и стояла, оставаясь абсолютно недвижимой ни ветрами, ни звуками.

Чувствительной поверхностью пальца главный по призываю стал мысленно листать книгу, стараясь всей душой достигать изящества поэтических строчек. То же самое делали и остальные братья, подчиняясь внутренним движениям интуитивного тока. Через некоторое время подобного внимания в центре гексаграммы появилась Сульфия Аурумис – будущая молва рассредоточенной Красной Мниги, чья печать надолго оставила след в сердцах того великого времени, которое уже безвозвратно ушло. Поэтесса явилась в светлом одеянии, в сияющем серебряном отливе которого мерцала невысказанная еще история о Высоте. Она улыбалась, приветливо осматривая каждого из собравшейся братии.

– Вами произведена красная магия! Я увидела в ваших глазах Розовую Длань и ее художественное достояние меня немало поразило. Мой поток знает зачем вы меня вызвали, и я отвечу сразу: нет. – Сказала Сульфия, продолжая глядеть на процессию с мягкой улыбкой.

Каждый из братии вынул из широких пол рукавов по медному кинжалу и остриями наставил на поэтессу. Она же оставалась совершенно спокойной, лишь лукавый блеск появился в ее глазах. Главный заметил это и обернул свой голос в лиловый шелк:

– Космос существует для народных масс, а Черное Подреберье – для лучших из рода сознательного гения. Тебе ли это не знать, Сульфия! – Говорил Красноглазый, сходя с луча звезды. Он стал медленно приближаться к призванной Матери. Процессию снова огласил его мягкий говор: