Высота Стекла

– Точно, дело говоришь, – ответил второй охранитель. – Подобную красоту я видывал только будучи ребятенком, в походной сумке моего отца, который любил странствовать и привозил с собой многочисленные диво-красоты. То была зеленая игрушка из дерева, в навершии ее блестела маслянистая поволока из такой же лоснящейся на свету красноты. Игрушку эту я не вынимал из рук, покуда краска окончательно не слезла с нее и не огрубели мои руки от бессчетных мозолей.

– А может попробовать ее полизать или еще чего пуще – съесть? – Вопросил первый охранитель и метнулся коротким захватом в свой нагрудной кармашек, из которого пестрел дивных цветочек и вынул оттуда блестящую медную ложку.

Второй, в коричневом костюме с зеленым цветком, неодобрительно покачал головой и сказал:

– Тебе бы все сожрать да выплюнуть! А игрушку я чисто таскал с собой, не вынимая из ручек ребяческих, и никогда, ни единым сосочком языка не прикоснулся к той манящей красноте!

Казалось, что этим фактом охранитель гордился.

– А мне кажется, ты просто дурачок и сопляк! – В сердцах воскликнул первый.

Он схватил цветущую жестянку, сильным давлением соскреб ложкой красненькое-прелестное и отправил сие в свой широко разверстый рот. Краснота валилась изо рта щупальцеголового, но все же добрая половина скребка отправилась дальше: в плавание по желудочным сокам.

И стали оба наблюдать – первый с захватом живота и счастливой улыбкой на лице, а второй со страхом и кротким пожатием кистей рук. Через считанные минуты живот съевшего красноту стал раздуваться, а тело его принялось прибаливать каждый своей клеточкой. Тут охранитель начал истошно верещать во всю глотку от терзаемого ощущения, похожего на то, будто его съедают изнутри.

Жалобные вскрики услыхали Назидатели. Они подошли к потерпевшему, приткнули тому рот, чтобы ненадолго избавиться от раздражающих звуков и стали справляться у другого охранителя, который от открывшейся ему гадливости практически впечатался в стену космостанции.

Рассказав, что произошло, один из белых халатов, грозно выпучив глаза, стал пристально всматриваться в глупого поедателя. Пока охранителя сверлили стальным взглядом, тот пища стал уменьшаться в размерах, и уже через пару мгновений принял свой обычный вид. Все вздохнули с облегчением, а бедняга освободился от режущих болей.

– Данную жестянку с остатками вещества мы заберем с собой, нечего ей тут делать, а то вдруг кто из вас снова захочет попробовать Меланиум-сорти. – Строго вымолвил Назидатель. – Я скажу, что это очень редкое растение и очень токсичное. Никогда больше к такому не приближайтесь без обезвреживающего состава! – И в знак своей правоты, полил маленькую область жестянки невесть откуда взятой вязкой субстанцией, похожей на смолу.

Краснота на обезвреженном участке стала бледно-розового цвета, от нее исходил белесый дымочек, напоминающий ароматом жженную клубнику. Охранители глядели на это действо со вниманием и удивлением.

– Оно вскружило нам головы, сир! Оно млело нашими внутренними соками, желая вкусить большей свободы, чем ей отведено. Не докладывайте Оранжу о нашей грустной промашке! – Оба наперевес стали рассыпаться в чмокающих рыданиях. Их головы с щупальцами падали о земь, касаясь пыльного пола, потом снова воспаряли вверх, глядя на Назидательное превосходство влажными от слез глазами.

– Нам даны воспоминания о человеческой славности не потому, что мы сами члены людского сообщества, но потому что мы сорви-сорняки-выбрось-и-пойми. Мы – самые обыкновенные цветочные косточки на побегушках у великого и мудрого Космоса. Тела наши созданы по образу и подобию звездного вещества. Все это дорогое золото находится на руках наших, но нам оно никогда не принадлежало и принадлежать не будет, запомните это! – Молвив эти слова зеленоглазый Назидатель ширкнул спичкой, и, указывая на пламя продолжил:

– Дверь в межпространственное путешествие напоминает спуск под воду, где находятся иные миры с иными порядками, мы все это понимаем, но много ли из вас думают о снежности кружащей там породы?

За него рассказ потянут желтоглазый Назидатель:

– Никогда не изменяющей своей привычке клокотать от налета общего гомона мыслей, никогда не видимый человеческим глазом, он блуждает во тьме Космоса, поджидая свою драгоценную жертву. Это может быть и целая планетарная система, а может и одно людской сердце, прожигающее воздух всеопаляющей любовью. Этих то последних данная, гонимая всеми космическими ветрами, сила и принимает в ряды будущих помрачительных созданий, которым будет велено до скончания веков плыть в темных водах Космоса и находить простофиль, желающих подивиться негаданной находкой.

Красноглазый взял сказ под свое белое крыло: