Высота Стекла

Сюрреализм натуры тонко выступал из спокойных и ярких тонов, которые в идеальных пропорциях перемешивались, будучи на чудаческого вида палитре.

В правом углу от ниспадающего потока листик заметил цветное панно, подсвечиваемое с другой стороны скрытым от глаз светильником. Получалось этакое витражное окно. Его изображение являло взору картину старого времени, когда в ходу были художественные приемы полузабытых эпох. Их пытались воскресать грубым нахватом, но каждый раз из подобных попыток выходили только почти нетесаные камни, посыпанные сверху наспех смолотой крошкой из отгнившего золота и темного хрусталя. И сё нисколько не услаждало взор, а только все дальше уводило от первоначальной цели, погибая где-то на стыке между сиянием разума и тьмой, которую выжигала неуемная страсть.

Двое звездообразных сущей сновали от одного прямоугольника с насыпями к другому, перекладывая пестрые кубики, на чьих гранях виднелись абстрактные изображения неясного, весьма размытого содержания. Один из сущностей совершил рукой некий щелчок и тонколистный странник понесся в лиловую дымку, сулящую еще одно приключение.

Недра фиолетовой напасти раскрылись до того, как листочек осознал, что его затягивает в новую сферу бытия. Аромат приправ сменился на ягодное облако, вмещающее в себя все леса и сады плодоносящих кустарников. Холмистая местность не приветствовала гостя радостными возгласами, отнюдь, она грозила сомкнуть свои челюсти парой мощных захватов. Гость как нельзя острее ощущал себя чужаком в здешних землях, но хоть как-то поправить поток движения, относящего его все дальше, не мог.

Безвольная плоскость подвергалась нападкам лиловых и пурпурных сполохов, ягодные запахи стали превращаться в тошнотворное мрение, кружащее восприятие на манер волчка или спирали. Верчение все ускорялось и сущность начала терять себя, растворяясь где-то во вне ощущаемого опыта. Двигательный коннект лилового миража закончился для Грим-усы потерей всех чувств, а наблюдающие со стороны сущи, которые и отправили листочек в это помрачительное шествие, сделались довольными своим выбором.

– Наш далекий странник практически готов. Изволишь попробовать получившийся суп? Идейного в нем – тьма тьмущая!

– Пускай еще покипит, варево должно настояться. Хорошо, что я добавил в кастрюлю фиолетовых ягод с нашего сада, а не то бы наблюдали сейчас рассредоточенную блеклую жижу.

– Спору нет, хорошо придумал.

– Ждем еще пару петель.

И настольные часы с зигзагообразными стрелками и символами вместо привычных цифр занялись отсчетом еще пары неровных кругов. Сущность вдруг открыла замученный взор и снова ощутила себя бденствующей где-то. «Я снова есть. Тут или Там – не важно, главное, что я Есть», – таковыми были первые мысли очнувшегося сознания.

Лиловый туман рассеялся, вместо него на первый план начали выходить песчаные барханы и зеленоватая водяная субстанция. Эти две ипостаси имели четкую границу между собой. Вот здесь, в низине, плещутся тихие волны, дарующие своим неспешным ритмом умиротворительный лад; а тут, наверху, сочится солнечным блеском и золотом рассыпчатый песок. Существо хотело было глянуть в «небо», но его не существовало в данной плоскости. Листок вертел взгляд по кажущейся окружности, но натыкался на все то же дарованное здешней природой двустишие. Изумруд и золото.

Грим-уса попытался представить данное сочетание в форме кольца, покоившегося на красивых пальцах Грезали и у него получилось. Реальность смешалась в этой чудаковатой двойственности, явив еще одну грань бытия. Теперь это несмешиваемое очарование стало похожим на вечного скитальца, однажды покинувшего родные места ради довольствия новыми впечатлениями. «Радость в движении», – думала плоскость, – «счастье в секундном отвержении привычного хода жизни; в россыпи блистающих капель росы по утру или нескончаемом потоке творчества».

Созидание открылось сущности с новой стороны. Теперь это было не обыкновенное желание защитить тленную часть «я» от неминуемой погибели, то показало себя свежей строкой в общемировой материи. И заблестело оно, родное сердцу, неиссякаемым течением чистой фантастики, вставшей наконец вровень с реальностью.

Совокупность фактов указывает на то, что Грим-уса дошел до стадии расщепления прошлого опыта, входя в сферу спокойного жития. Сущности, наблюдавшие за этим неспешным полетом, улыбались, а часы завершили отсчет. Раздался пронзительный звук застекленевшего гонга. Листочек наконец выварился, и от него остались лишь светлая тишь да темная гладь.

Один из сущей взял щепотку истертых трав и чуточку карамельного перца и посыпал этой смесью жидкую фазу. Он хлопнул в ладоши, обозначивая финиш и сказал:

– Блюдо готово, можно накрывать на стол! Тарелки с половником уже стоят на выдаче.

– Я думал, яство будет похоже на красочный суп, а все получилось куда лучше!

– Точно-точно. Время вываривания сыграло свою роль. Мои внутренние структуры довольны и уже не терпят опробовать ложечку-другую получившейся красоты.