Высотка

Гарик чешет в затылке — неожиданный финал, господа. Не пойму, что подействовало — Аськины джинсы, Симферополь — мать городов русских, Мытищи-мачеха, или просто надоело ему? Начальник поезда тоже человек, наверное, студентом был когда-то. Может, в этом разгадка? Обратите внимание, из вагона никого не выгнали. Все это фарс и наше дело правое, hoc vince, сим победиши.

Ищем бумагу, ищем ручку; налегая на деепричастные обороты и эпистолярные формулировки времен царской империи, витиевато излагаем сопутствующие обстоятельства, и про денег нет, и про цвет отечественной науки, который должен отдыхать в Крыму, и насчет в следующий раз изучать постановления заблаговременно, до выхода в свет. На обороте Гарик через пень-колоду пишет греческими буковками изречение из Гераклита, позаимствованное у Бибихина. Ксинос (или ксюнос? кто знает, как здесь произносится ипсилон?) гар о койнос, всеобщее присуще каждому, зачитывает он вслух, у нас возражений нет.

И последний вопрос — как начальник поезда отнесется к тому, что Эдик сумел достать только детский билет, купил с рук, по нему и едет, а у нас с Гариком один взрослый на двоих (я же говорю — у нашего пространства неевклидова метрика, в нем три равно непонятно чему, ни два, ни полтора.) Напишем, что мы единое целое, и что это наш с Гариком великовозрастный сын.

Написали, вычеркнули. Нечего раньше времени сдаваться, пущай сам спросит, чей ребенок и куда его мама смотрит.

Хихикая, несем заявление через полупустой состав, и чем ближе к головному вагону, тем больше похоже на поезд-призрак. У Эдика в четвертом рай, нижние полки свободны, надо бы перебраться сюда. Необычный начальник, утирая слезы, читает нашу челобитную; не зря старались, потешили старика; требует честного пионерского, что в следующий раз мы сделаем все, как полагается, зашьем штаны, например, или проясним свои родственные отношения. Отсмеявшись, выдает индульгенцию до самой Москвы.

Уф. Теперь можно и о Годаре.

В Джанкое мы, для надежности отойдя на соседние пути и спрятавшись за составом «Москва — Керчь», покупаем персики, пирожки и пиво, потому что у Эдика в паспорте, оказывается, все это время лежала заначка на непредвиденный случай, которую папа с мамой выдали, но тратить запретили (интересно, дяденька заметил?). Очень быстро граница Крыма, Красноперекопск, Сиваш, в суматохе я не успеваю попрощаться, и прекрасно — ненавижу прощания. Болеть будет уже в Москве и, кажется, очень долго. Может быть, всю жизнь.

Москва встречает нас летним теплом, запахом сухой листвы, дыма, бензина… Хочется увидеть Петю, наших. Как там мои засвинцованные яблони вокруг ГЗ? Дорожки, посыпанные гравием, куст сирени, смотровая?.. Поскорее встретиться с Маринкой и Антоном, мы обменялись телефонами, у них на Автозаводской комната в коммуналке. Скорей бы всё.

Эдик надевает на спину рюкзак с янтарным мускатом и ныряет в метро, ему на серую ветку, в Отрадное (а вовсе не в Мытищи). Никогда не была в Отрадном — это правда Москва?

Хочешь, пройдемся? — предлагает Гарик, с рюкзаками да по столице мира, тут недалеко.

Хватит с меня походов, говорю, и неожиданно добавляю — а ведь хороший был август. Спасибо тебе, вот такущее спасибо, только не зазнавайся.

Гарик растроган. Хмурится, чтобы растроганным не выглядеть. Еще бы — дождаться от такой спасиба. Не могу припомнить, говорила ли я ему хоть раз что-то подобное? Не «спаси-и-ибо тебе, удружил», а именно «спасибо»? Но вот, сказала.

Надо же когда-то начинать, верно?

Не будем загадывать

Постучал, вошел, подвинул книжки, сел верхом на стол, спокойный как удав, просветленный, как принц Гаутама под баньяном.

Я уезжаю, Аська, это единственный выход. Ты избавишься от моего надзора, а я смогу выскочить из ситуации и понять, куда дальше. Что буду делать? Не знаю. Судя по тому, что пишут оттуда мои одноклассники, диплом МГУ никому не сдался и придется снова учиться, учиться и учиться, как завещал великий Саурон. Не читала? И про то, что Петя настоящий хоббит, тоже не знаешь? Завидую и оставляю наедине с моей библиотекой, наслаждайся.

Маме все объяснил, она, как водится, на твоей стороне. Что сказал? Правду. Отслужу как надо и вернусь. Это не фигура речи, придется пойти в местную армию, что всяко лучше, чем за здорово живешь отправиться в советскую. В общем, отслужу, разведусь и вытащу тебя отсюда — если захочешь, конечно.

(Ох, нелегкая это работа, Гарик. А лексикон-то — вытащу! Хотя да, другие мечтают об этом, рвутся из болота вон, любым способом, вот и ты туда же…)