Высоцкий

С тем и вернулись в Москву, где вдвоем с Золотухиным отчитывались за подготовку спектакля, идея которого возникла еще в прошлом году. Таганские актеры часто выступают в разных аудиториях — и с фрагментами из спектаклей, и с номерами собственного изобретения. И не только Высоцкий имеет что показать. Золотухин, Межевич, Дыховичный здорово поют. Леня Филатов сочиняет классные пародии, они и в журналах печатаются, и звучат неотразимо, особенно когда он заикание Роберта Рождественского имитирует. Ну и еще кое-что у кой-кого имеется. И всё это хорошо соединяется. Не просто капустник, а довольно стройное зрелище, хотя и с гибкой структурой, со сменяемыми номерами. Любимов решил, что незачем это превращать в отхожий промысел, раз работа профессиональная — пусть идет под таганской эгидой. Сначала назвали это «Срезки», потом решили, что это какое-то самоуничижение. Остановились на выражении «В поисках жанра». Тем более что Вася Аксенов недавно написал произведение, которое похоже называется — «Поиски жанра», причем и подзаголовок имеет такой же — «Поиски жанра». Там у него «жанр» — это некий новый синтетический вид искусства: и театр, и музыка, и ритуальное таинственно-магическое действо.

Двадцать второго июня «Поиски жанра» дебютируют на таганской сцене. Высоцкий начинает с песни «Мы вращаем Землю», звучат еще несколько вещей. Потом можно будет варьировать состав, вставлять и старое, и новое.

А с 19-го по 21-е и с 26 по 30 июня Высоцкий работает в Одессе в качестве режиссера. Говорухин отбыл на фестиваль в ГДР, поручив исполнителю роли Жеглова его подменить и отснять четыреста полезных метров. Тот берется за дело и справляется с задачей в два раза быстрее, чем положено. Просто темп у него такой: с места в карьер, без раскачки, начинать прямо с утра — и без лишних перекуров снимать до вечера. «Он нас замучил», — жалуется потом народ Говорухину — не то в шутку, не то всерьез.

Вообще в эту картину он внес несколько своих режиссерских штрихов. Садальскому подсказал, что его персонаж по кличке Кирпич должен шепелявить. Принято. Когда главного злодея Фокса арестовывают и сажают в автобус, Жеглов от души поддает ему под зад — чистая отсебятина. Перед этим, однако, Высоцкий справился у исполнителя этой роли Белявского: «Саша, ты не обидчивый?» Тот согласился принести искусству небольшую жертву.

Фильм задуман толково, и успех его как бы заранее включен в смету. Сейчас в моду входит всяческое «ретро» — послевоенная пора видится в романтической дымке, как время, когда все верили, надеялись, любили. Старшее поколение уже успело забыть и про борьбу с космополитами, и про волну повторных арестов в конце сороковых-роковых. А молодежь клюнет на это как на экзотику: смешные шмотки, коммерческие рестораны с танцами. Противостояние «полицейских» и «воров» — надежная американская схема. И, как в американском кино, безупречный «кастинг», то есть подбор исполнителей. Звезда на звезде… В мужском составе — Гердт, Юрский, Джигарханян, Белявский, Евстигнеев, Куравлев, Садальский. В женском — Фатеева, Светличная, Удовиченко, Заклунная, да и дебютантка Данилова, играющая Синичкину, очень хороша и перспективна. И над всем этим великолепием будет возвышаться наш советский Бельмондо, наш московский Бронсон. Жанр такой, такое амплуа суперзвездное. Если капитан Жеглов не станет легендарной фигурой — значит, провал, брак. Поэтому и Высоцкий должен выложиться до донышка, и все должны на него работать. Не лично на Высоцкого, а на мифологическую персону Жеглова.

Из порядочного и интеллигентного Шарапова никак не могло такой персоны получиться. Так что играющему эту роль Владимиру Конкину выпало петь явно вторым голосом в дуэте с Высоцким. Жеглов и Шарапов по сюжету слишком тесно связаны, как хлеб с колбасой в бутерброде. Естественно, Жеглов — это ломтик колбасы, а Шарапов всего-навсего хлебушек. Конкин отличился когда-то в роли Павки Корчагина, и здесь у него персонаж примерно настолько же ходульный, нарисованный, мало общего имеющий с реальной жизнью. В него если и поверит зритель, то благодаря хрипловатому обращению «Шар-рапов!», звучащему из уст Высоцкого-Жеглова. В общем, Конкину туговато приходится — Высоцкий работает жестко, безжалостно, энергией не делится ни чуточки.

В одной сцене он не только Конкина задавил, но и блистательного Юрского, исполнителя роли благородного Груздева, обвиненного в убийстве жены на более чем сомнительных основаниях. Чисто энергетически задавил, нисколько не сообразуясь с логикой сценария. Груздев смотрится бесхребетным мямлей, Шарапов — бесцветным статистом, а чуть было не погубивший невинного человека Жеглов, этот наглый энкавэдэшник сталинского стиля, — и здесь красавец и любимец публики. Это что же получается? Вместо мечты об «эре милосердия» — фактическое оправдание эры беззакония?