Высоцкий

Да бросьте, ребята, если вам нужна жизненная правда — почитайте «Архипелаг ГУЛАГ», там здорово написано о восстании заключенных, которое было подавлено в лагере — где-то на территории Казахстана — как раз в тот день, когда памятник Юрию Долгорукому в Москве торжественно открывали. Жестокость Жеглова — это семечки по сравнению с общим масштабом советского террора. Кошелек он, понимаешь, карманнику засунул как улику! Рассеянному профессору пытался пришить убийство бывшей жены! Нет, не Жеглову символизировать советскую юстицию, оперировавшую миллионами жертв. Да такие как он, не в меру темпераментные «легавые», водятся во все времена и во всех странах. Опять-таки скажу: Бельмондо. Вот мы и играем легкую нравоучительную историйку, где на первом плане очаровательный «коп» или «флик» с неотразимо-отрицательным обаянием. Не буду я из Жеглова лепить подлеца, уж извините. Вам всем еще жить и играть, а я-то уже выхожу на последние поклоны. Как Вася Шукшин с его «Калиной», только у нас, надеюсь, не так слюняво получится, а с юмором и с артистизмом…

А сам Высоцкий — опять на Запад. Отъехав от Москвы километров пятьсот, «мерседес» занемог: разрыв переднего колеса с повреждением дна автомобиля. На одну фару окривел родимый. Вот к чему приводят песенные пророчества владельца: машины у него не метафорически, а впрямь становятся живыми и по-человечески уязвимыми. В Кёльне определили автомобиль на двухмесячное лечение, Марина полетела в Лондон, а Высоцкий поездом в Париж. Там в небольшом журнальчике «Эхо» публикуются две песни с посвящением Шемякину: «Купола» и свежесочиненный рассказ о прошлогоднем их с Мишкой загуле:

Открытые двери
Больниц, жандармерий —
Предельно натянута нить, —
Французские бесы —
Большие балбесы,
Но тоже умеют кружить.

И на этот раз бесы тоже успели их по Парижу поводить, было дело — тем более что прибытие совпало с национальным праздником, Днем взятия Бастилии, три дня подряд ликовал француз с плясками и петардами. Досочинил письмо Ване Бортнику — первая заготовка этой песни с новаторской рифмой «в Париже» — «пассатижи» появилась еще три года назад, а «с француженкою шашни» и «с Эйфелевой башни» — эта шуточка родилась еще во время самой первой поездки. Теперь появилось начало:

Ах, милый Ваня! Я гуляю по Парижу —
И то, что слышу, и то, что вижу, —
Пишу в блокнотик, впечатлениям вдогонку:
Когда состарюсь, издам книжонку…

И конец:

Проникновенье наше по планете
Особенно заметно вдалеке:
В общественном парижском туалете
Есть надписи на русском языке!

Отправились с Мариной на остров Муреа, а потом на Гавайские острова — сорок девятый, что ли, из Соединенных Штатов Америки. На бланке отеля «Aimeo» записал две строчки будущей песни «Летела жизнь» — от имени такого сверхсобирательного персонажа, который живет везде, всё повидал и всех знает:

Объединили немцев и чеченов
В один совхоз «Заветы Ильича».

В Нью-Йорке Виктор Шульман взялся за организацию серии концертов Высоцкого в США и Канаде — договорились на зиму следующего года.

Тридцатого августа Высоцкий в Москве. Из приятных новостей — в журнале «Химия и жизнь» опубликовано «Черное золото». Тут же приходится писать новое заявление в ОВИР, чтобы в Париже встретиться с Шульманом для обсуждения деталей будущих американских гастролей. В ОВИРе требуют расписаться, что он «предупрежден о выезде только во Францию»: на его самовольные прогулки за океан тут смотрят сквозь пальцы, но неприятностей никто не хочет. На этот раз, однако, вся поездка умещается в неделю — с середины сентября и театральный сезон начинается, и съемки «Эры милосердия».

Для фильма он написал песню «О конце войны», но Говорухин про нее и слышать не хочет, как и про «Балладу о детстве». Это же, говорит, будет петь никакой не Жеглов, а Высоцкий. Пусть и за кадром споет — все равно выйдет полное разрушение образа. Наверное, он прав, но жалко, что такая картина останется без единой песни.

Но одной привилегии Высоцкий добился — это не носить милицейского мундира. Кепка, коричневый пиджак с орденом Красной Звезды на лацкане — только таким будет Жеглов из серии в серию. Очень этим недоволен был консультант картины — милицейский генерал. Чтобы бросить ему кость, придумали домашнюю сцену, где Жеглов перед Шараповым разок в форме появляется, а потом садится за фортепьяно и напевает Вертинского. А в целом получается очень недурственно, и главный герой нашей эпопеи уже зажил своей жизнью, на ходу рождается множество штрихов и подробностей. Во время съемок иногда набегает толпа будущих зрителей, которым уже сейчас не терпится взглянуть на Высоцкого без посредства телеэкрана.