Высоцкий

Да, эта работа потребует еще много затрат, и временных и энергетических. От песни энергия скорее возвращается — всякий раз, когда ее поешь людям и как бы пересоздаешь, убеждаясь, что не устарела голубушка, живет и звучит. А романист, наверное, доплыв до финальной фразы, переходя из авторов в читатели, мгновенно всю энергетическую сумму на руки получает, целый капитал…

По возвращении на материк Высоцкий записывает программу из нескольких песен на телевидении в Мехико, ее показывают по тринадцатому каналу девятого августа, когда они с Мариной и ее детьми уже перелетели на Таити. Этот французский остров в Тихом океане встретил их громким голосом Высоцкого: в порту стоит теплоход «Шота Руставели», и из него доносится магнитофонная запись, включенная на полную мощность. Рядом с Таити — остров поменьше, Муреа, там они отдыхают до середины августа.

Потом — Америка. В Голливуде они присутствуют на съемках фильма «Нью-Йорк, Нью-Йорк», где репетируют Лайза Миннелли и Роберт Де Ниро. Потом Майк Медовой организует вечер Высоцкого, где его слушает добрый десяток звезд первой величины. И наконец — выступление в Лос-Анджелесском университете, для которого он даже приготовил маленькое вступительное слово по-английски. А в Нью-Йорке снова повидались с Бродским. Встреча была назначена в небольшом кафе в Гринвич-Виллидж. Когда они с Мариной к этому кафе приблизились, послышалась русская речь. Один из собеседников вдруг резко сказал другому: «Вы мне неинтересны» — и шагнул им навстречу. От кого же это Иосиф только что отделался? Да мало ли…

Посидели втроем в кафе, потом в маленькой квартире Бродского. Стихи Высоцкого он слушал внимательно, не обнаруживая собственных эмоций. Потом произнес что-то доброжелательное о рифмах, о языке — таким, наверное, и должен быть отзыв признанного мэтра. Сказал, что только что прослушанное гораздо сильнее, чем стихи Евтушенко и Вознесенского. Это Высоцкого не слишком обрадовало, ему такие вещи никогда не доставляют удовольствия. К тому же по части рифм и языка Евтушенко и Вознесенский не так уж слабы. Разница, наверное, все-таки в другом, но до вопросов философских на этот раз не дошли.

Потом Бродский прочел им собственное стихотворение, написанное по-английски, а на прощание подарил маленькую книжечку русских стихов с названием «В Англии» и с щедрым инскриптом: «Лучшему поэту России, как внутри её, так и извне». Такую же надписал для Миши Козакова и попросил передать ему в Москве (Козаков часто читает Бродского публично, не объявляя имени автора и приводя в восторг тех, кто знает, чьи это стихи). Марина считает, что встреча прошла замечательно и что отныне можно говорить: Бродский признал Высоцкого настоящим поэтом.

Á propos, Пушкин хорошо знает поэзию Высоцкого. Не верите? Тогда слушайте. Приходит как-то Боря Хмельницкий с невысоким курчавым приятелем. Ведут они речь о билетах на вечерний спектакль. «Тебе на одного?» — Хмель спрашивает. А тот ему в ответ «высоцкой» строчкой, с едва заметным акцентом: «На одного — колыбель и могила».

Оказалось, это Майкл Пушкин из английского города Бирмингема. Знаток русской классики — от однофамильца своего и до…

Это лето оказалось богатым на песни. Из Америки в Европу привез три «сибирские» вещи. Две посвящены Вадиму Туманову и навеяны долгими с ним разговорами: «Был побег на рывок…» и «В младенчестве нас матери пугали…». Третья — веселая «Про речку Вачу и попутчицу Валю», написана от имени бродяги, «бича», заработавшего на приисках четыре тыщи и прокутившего их по дороге в Сочи.

По возвращении в Париж выступил на празднике газеты «Юманите»: «Спасите наши души», «Расстрел горного эха», «Погоня», «Кони привередливые». «Прерванный полет» спел по-французски, в переводе Максима Форестье. А через пару дней звонок из Москвы: Сева Абдулов попал в жуткую аварию в Тульской области. Высоцкий немедленно вылетает в Москву, оттуда едет в Тулу и самолетом привозит друга в столичную больницу.

И конечно, сразу навещает его, вернувшись из Парижа. Друг, слава богу, оклемался и даже устраивает розыгрыш. Когда медсестра известила: «Кажется, сам Высоцкий!» — Сева лег на кровать и с головой укрылся простыней. Высоцкий входит. Увидев затравленный взгляд посетителя, его остановившиеся глаза, Сева прерывает комедию и, смеясь, откидывает простыню.

«Сволочь! Убью!» — только и остается сказать.

Потом за Севу берется Марина: забирает с собой в Париж, чтобы показать медицинским светилам. Принимает как родного. Квартира в центре города плюс забитый продуктами холодильник плюс несколько тысяч франков на текущие расходы. Через месяц Сева возвращается домой здоровым и работоспособным.

Театральный сезон начинается бодро и весело — с прицелом на предстоящие гастроли:

Париж к Таганке десять лет пристрастен:
Француз — так театр путает с тюрьмой.
Не огорчайся, что не едет «Мастер», —
Скажи еще мерси, что он живой!