Высоцкий. На краю

Я промолчала, лишь многозначительно посмотрела на него и позвонила в секцию, попросив принести лотки с обручальными кольцами. По моему совету, он выбрал обычные тоненькие колечки, без всяких наворотов. После чего пригласил меня на концерт: «Я вам позже сообщу, где он состоится, – сказал Володя. – Но обещаю, что это будет лучшее выступление в моей жизни!»

Через две недели с небольшим Костинецкая вновь видела эту девушку. Уже на похоронах Высоцкого: «Она сидела в партере, а вокруг нее было как бы выжженное пространство – никто поблизости не сидел… Уже много позже, когда я вернулась из тюрьмы, мой сын показал мне в журнале интервью с женой Леонида Ярмольника Оксаной, которая рассказывала, что Высоцкий предлагал ей выйти за него замуж. Вот тогда-то все и встало на свои места – я поняла, кто была та девочка в розовом…»

12 июля – «Преступление и наказание».

13-го – «Гамлет». Перед спектаклем Смехов вручил Владимиру свежий номер журнала «Аврора» с подборкой его заметок «Мои товарищи – артисты» о Демидовой, Табакове, Визборе и в том числе о нем. «Высоцкий прочитал, а потом я узнал от Валеры Плотникова, какой странной похвалой он отметил публикацию: «Приятно о себе почитать… не на латинском шрифте», – с обидой рассказывал автор.

14-го – концерт в НИИ эпидемиологии и микробиологии…

Это – не записи из его рабочего дневника. Высоцкий его не вел. Было кому заполнять «рабочие табели В.С. Высоцкого». И в театре, и вне.

В институте у медиков распелся. После «Канатчиковой дачи» неожиданно для себя объявил: «Вот еще песня «Грусть моя, тоска моя». Вариации на цыганские темы»:

Шел я, брел я, наступал то с пятки, то с носка.
Чувствую, дышу и хорошею!..
Вдруг тоска змеиная, зеленая тоска,
Изловчась, мне прыгнула на шею.
……………………
Одари судьба, или за деньги отоварь, –
Буду дань платить тебе до гроба!
Грусть моя, тоска моя, чахоточная тварь, –
До чего ж живучая хвороба!..

Потом вымучил из себя еще несколько песен. И – все-все-все, поехали! Не могу больше.

Те же слова за кулисами он повторяет на своем последнем «Гамлете» 18 июля: «Ой, плохо! Ой, не могу! Я так устал… Не могу больше, не могу!» Глаз было не поднять. Духота! Толстый свитер хоть выжимай. А тут еще «Гертруда» решила повыпендриваться:

– А слабо, ребята, сыграть еще раз?

Еле сдержался, чтоб не нахамить, только посмотрел на нее тяжело:

– «Слабо», говоришь… А ну как – не слабо!

– Нет уж, Володечка, – спохватилась королева, – успеем сыграть в следующий раз – 27-го…

После спектакля отправился на Малую Грузинскую, но к себе сразу не пошел. Поднялся вместе с Янкловичем, Шехтманом и Абдуловым к Нисанову. Почему-то все были уверены, что приедет кто-нибудь из театра, ведь видели, в каком состоянии был Гамлет… Никто не приехал.

На следующий день Высоцкий сидел перед телевизором. Транслировалось открытие московской Олимпиады. Диктор вещал:

– Слушай, планета, голос олимпийской Москвы. Призывно звучат фанфары. Бурными аплодисментами встречает стадион сообщение о том, что на торжественное открытие Игр XXII Олимпиады прибыл Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР товарищ Леонид Ильич Брежнев…

– Уважаемый господин президент Международного олимпийского комитета! Спортсмены мира! Уважаемые гости! Товарищи! Я объявляю Олимпийские игры 1980 года, знаменующие XXII Олимпиаду современной эры, открытыми!..

На следующий день вечером раздался дверной звонок. Кто-то открыл, неразборчиво звучат голоса. Проходной двор какой-то.

– Валера, кто там?

– Да вот, Станислав Сергеевич пожаловали…

Ишь ты! Владимир вышел встретить гостя: «Привет, давно не виделись. Проходи…». Действительно, с Говорухиным, они с полгода не виделись и даже не разговаривали, с той самой чертовой «Кинопанорамы». «До сих пор обижаешься, Слава?» – «Да нет, что ты… Рассказывай о себе». – «Да чего там рассказывать, все в порядке… Пошли посидим к Нисанову, выпьем. Покалякаем о делах наших скорбных».

Станислав Сергеевич, помимо всего прочего, интересовался: «Будешь снимать?» – «Нет, я уже передумал…»

«Мы… помирились, – рассказывал Говорухин, – собрались с ребятами. Я ушел раньше и, уходя, уже взявшись за ручку двери, боковым зрением увидел Володю с бокалом в руках, который читал:

Подымем бокалы, содвинем их разом!
Да здравствуют музы, да здравствует разум!
Ты, солнце святое, гори!
Как эта лампада бледнеет
Пред ясным восходом зари,
Так ложная мудрость мерцает и тлеет
Пред солнцем бессмертным ума.
Да здравствует солнце, да скроется тьма!..