Высоцкий: вне времени и пространства

Но при каких же обстоятельствах Беломлинский нарисовал Высоцкого? Тем более, что Гамлет-Высоцкий у него получился откровенно «средневековым», так и просящимся на страницы «Хоббита» (я аж взялся перелистывать все иллюстрации, отслеживая, не затесался ли в числе людей или эльфов какой-нибудь стрелок или мечник со знакомой внешностью? — но нет). И дочь Михаила Самуиловича, писательница и художница Юлия Беломлинская, с которой мне удалось связаться, помогла мне. Как оказалось, Беломлинский нарисовал аж два шаржа-портрета Высоцкого. Но и их могло бы не быть, если бы не супруга художника, та самая — «мудрая жена Вика», а на самом деле — замечательная писательница, лауреат Букеровской премии Виктория Беломлинская (работавшая в том числе и под псевдонимом Виктория Платова).

Семья Беломлинских — удивительная: они были знакомы со всем цветом ленинградской культуры, дружили с Иосифом Бродским, со многими поэтами, актерами, писателями, художниками… Но и с Владимиром Высоцким их тоже свела судьба: дело в том, что Виктория в юности хотела стать актрисой и поступила в Школу-студию МХАТ. На тот же курс, что и юный Володя Высоцкий. К сожалению, общение было недолгим — после первого курса Виктория оставила учебу и переехала в Ленинград. Но и на первом курсе она запомнила Володю: «Это был 1956 год. У Высоцкого были трудности при поступлении. Мы сначала прошли туры, а потом надо было сдавать общеобразовательные экзамены. Сложности у него были потому, что педагоги, которые приняли его по актёрскому мастерству, сомневались, всё ли у него в порядке с голосом, с голосовыми связками. Его стали посылать к ларингологам, которые обслуживали МХАТ. Я случайно присутствовала при разговоре, когда он пришёл и объяснял нашему мастеру Вершилову, — это был старый мхатовский актёр, к которому мы с Володей оба попали в группу, — что он был у врача. Врач сказал, что у него никакой патологии голосовых связок нет, что горло у него совершенно здоровое, просто это такой природный голос»[48].

В тот момент гитара еще не была верной спутницей Высоцкого, но интерес к «городскому романсу», народному стихосложению он испытывал невероятный — и это подтверждает Беломлинская: «Надо сказать, что я совершенно лишена музыкального слуха. Но когда выяснилось, что я поступила, то я обо всём забыла и, сидя на столе в приёмной, не своим голосом орала такую песню:

В тихом городе возле гавани
В семье боцмана я родился,
И мальчишкою лет семнадцати
На большой пароход нанялся.

Высоцкий подошёл ко мне и с огромным интересом слушал, ему моё исполнение ужасно понравилось. Вот тогда мы с ним впервые заговорили».

А история появления того самого портрета — ничуть не менее интересная. Михаил Беломлинский работал в ленинградском журнале «Аврора» — том самом, в котором появится публикация Смехова «Мои товарищи — артисты», и о концерте в редакции которого мы уже вспоминали в главе «Высоцкий и Галич». Беломлинский с женой были на этом концерте, и во время выступления Михаил рисовал Высоцкого, рисовал в своей традиционной манере, немного шаржированно. После концерта Беломлинский подошел к Высоцкому и показал ему свои шаржи, один из которых Высоцкому очень понравился. И тогда Беломлинский попросил подписать его — но не себе, а дочери Юле (той самой, что помогла мне в работе над этой книгой). И Высоцкий поставил на шарже свой росчерк и знаменитое пожелание «Добра!». По просьбе Высоцкого Беломлинский повторил этот рисунок и подарил его Владимиру Семеновичу. К сожалению, это была последняя встреча семьи Беломлинских с Высоцким.

Портрет В. Высоцкого работы М. Беломлинского

(фото предоставлено Ю. Беломлинской)