Высшая духовная школа. Проблемы и реформы. Вторая половина XIX в.

Правительство не решалось изъять дело реформы из ведения Синода или вмешаться в процесс более основательно. В высших церковных кругах не было центра, способного скоординировать все идеи и усилия в единое действие. В более широких духовных и духовно-учебных кругах, а также в части общества, близко принимавшего дело реформы, мнения об ее желаемом направлении постепенно определялись, но реальных сдвигов это дать, конечно, не могло[298]. Инициатива могла бы принадлежать обер-прокурору, но А.П. Ахматов не предпринимал решительных действий[299]. Обер-прокурор, состоявший в тесном общении и переписке со святителем Филаретом (Дроздовым), разделял, видимо, его взгляды на отсутствие веских причин для коренных преобразований. Но попыток решить проблемы более мягкими средствами также не предпринималось, и скорейшее развитие реформы стало стимулироваться со стороны государства. В феврале 1865 г. А.П. Ахматов сообщил об этом святителю Филарету (Дроздову)[300].

Таким образом, несмотря на то, что в период с 1855 по 1865 г. реформа духовного образования не была проведена, эти годы имели значение для развития преобразовательного процесса. Были более четко определены основные проблемы духовного образования в целом, в том числе те, которые имели отношение к педагогической деятельности духовных академий. Основной проблемой всех ступеней духовно-учебной системы была заявлена многопредметность учебных планов, не позволявшая и духовным академиям плодотворно решать свои задачи: педагогическую и научную. Широкий диапазон мнений затруднял выработку определенных путей для решения этих задач. Но стало ясно, что архиереи академических городов и часть преподавателей духовных академий не стремились к кардинальным изменениям в строе высшего духовного образования, считая действующий Устав 1814 г. жизнеспособным. Отзывы других архиереев и ректоров семинарий содержали более радикальные предложения. Стало ясно, что целостная, строго соподчиненная духовно-учебная система Уставов 1814 г. вряд ли может быть сохранена, хотя оставалась возможность сохранения педагогического кураторства академий над семинариями.

Пробовали ли духовно-академическое руководство и члены корпораций разрешить актуальные проблемы своими силами? Пресса конца 1850-х – начала 1860-х гг., обсуждая проблемы духовной школы, редко касалась собственно академических проблем, а если такие попытки и предпринимались, то недостаточно компетентно. Характерна была в этом отношении статья, помещенная в «Санкт-Петербургских ведомостях» в 1862 г.[301], автор которой сетовал на то, что многие выпускники духовных академий, не имея достаточного общего образования, но лишь специально-богословское, поступают на гражданскую службу. Академические ученые степени, признаваемые наравне с другими учеными степенями, свидетельствовали, по мнению столичного публициста, лишь об учености в узкой области, далекой от полезной государственной и общественной службы. Из этого автор делал неожиданный вывод: следует принимать в духовные академии лишь лиц, обладающих университетской ученой степенью, без этого нельзя ожидать образованных людей из числа выпускников духовных академий. Мнение этого автора, плохо знакомого с системой академического преподавания, противоречило сетованиям духовно-учебных кругов на энциклопедизм академического образования, ущемляющий его специальность. Но, как отмечал профессор КДА В.Ф. Певницкий, ответивший на упомянутую статью 70-страничной апологией[302], малокомпетентный автор затронул две важные проблемы: 1) о составе преподаваемых в академиях наук, широте и уровне образования студентов, 2) о дальнейшей деятельности выпускников академий.

Действительно, вопрос о том, чему и как должно учить в академиях, стал в эти годы главной проблемой в академических кругах, и этот вопрос неразрывно связан с другим – о месте духовных академий в Церкви и обществе, то есть о цели и задачах их деятельности.

Академии представляли собой наиболее благополучную часть духовно-учебной системы: большая часть семинаристов, поступая в академию, как и в прежние годы, испытывали приятное удивление. Архиерейские отчеты о ревизиях академий редко выходили из стандартно-благополучного тона[303]. Но проблемы были, и «ключевое положение» академий в неблагополучной духовно-учебной системе, сложность задач, поставленных перед ними, требовали пристального внимания к обсуждению этих проблем.